Руки Томаса непроизвольно затряслись, и он выронил блокнот. Он нагнулся и подобрал его с пола. Томаса охватил приступ панического страха, и он почувствовал, что покрывается холодным потом. Внезапно стало трудно дышать, и ему пришлось опереться рукой о скамейку, чтобы не упасть. Зал закружился перед глазами, и Томас тяжело опустился на сиденье. Он распахнул куртку и рывком расстегнул молнию на капюшоне. Он изо всех сил старался удержать слезы, но они вырвались с отрывистыми рыданиями. Он плакал навзрыд и не мог остановиться. Ему было неудобно, но он ничего не мог с собой поделать и дал волю слезам.
Через несколько минут припадок прошел, и Томасу стало легче. Глаза и горло все еще саднило. Сунув руку в карман, он достал телефон с установленной интернет-связью. После недолгих поисков он нашел адресный справочник частных лиц и ввел имя Карла Люгера. На весь Стокгольм тот оказался единственным носителем такого имени и фамилии. Томас набрал его домашний номер, значившийся по адресу в районе Мелархойден.
– Сусанна Люгер, – отозвался на другом конце тоненький женский голосок.
Томас быстро представился как датский коллега ее мужа и извинился за поздний звонок.
– К сожалению, его нет, – ответила Сусанна. – Вы насчет традиционного обращения?
– Обращения? Простите, я что-то не понял.
– Обращения, с которым инспектор каждый год выступает перед полицейским собранием. После этого в собрании всегда бывает обед, так что они задерживаются на тризну, как у них шутят.
– Да, конечно же, обед! – поддакнул Томас. – Вот только я не могу вспомнить где?
– Собрание находится на Мюнтгатан, пять, – для Карла это вообще второй дом, он там, можно сказать, днюет и ночует, – весело ответила жена. – Вам надо добраться в Старый город на Брантингторгет, а там просто идите за людьми в форме.
– Не за что. Но вы что-то очень уж припозднились. Не боитесь опоздать?
– Такая уж моя судьба, – ответил он, насмешив собеседницу. – Еще раз спасибо.
57
Томас поднялся со скамейки. Несмотря на поздний час, жизнь в зале прибытия кипела, и он последовал за потоком пассажиров к центральному выходу. Был сильный снегопад, и на стоянке разобрали все машины. Наконец, продрогнув, он все же поймал такси и, назвав шоферу адрес, сел на заднее сиденье. Когда они миновали Нурмальм и выехали на мост Васабрун, ведущий в Старый город, Томас вынул из кармана куртки Машин дневник. Он посмотрел на первую, пожелтевшую страничку, на которой детским почерком Маша вывела свое имя. Читать ее дневник было невыносимо тяжело, и Томасу даже не хотелось приниматься за последние страницы. Но он чувствовал, что обязан это сделать хотя бы ради того, чтобы проверить, нет ли там новых улик против Славроса и не найдется ли какого-нибудь указания на то, что сталось с девушкой.
Томас прочел рассказ о посещении Гиены, как тот ощупал Машу и сообщил, что скоро она будет готова. Ужас, который она описывала, мешал Томасу думать рационально, но он был вынужден трезво оценивать факты, которые содержались на этих страницах. Сначала место подозреваемого в его представлении занимал Славрос. Однако, несмотря на всю его жестокость, записи Маши снимали с него обвинение в этих убийствах. Если Человек-Гиена, как говорила девушка из подвала, забрал Машу несколько дней тому назад, то ее тело, по всей вероятности, должно было выплыть скоро на какой-нибудь свалке в районе Юльста. Надо будет убедить Карла, чтобы он задействовал больше людей и распространил наблюдение за другими свалками в окрестностях Стокгольма. Тем временем можно попробовать установить номер автомобиля, о котором упомянула Маша. Эта задача не так уж сложна, учитывая, что черных «мерседесов» семидесятых годов, предположительно зарегистрированных в Швеции, вероятно, найдется не так уж много. Должно быть, их осталось меньше сотни, а скорее всего, не более двух десятков.
– Придется ехать в объезд, – сказал шофер, когда они очутились в Старом городе.
– А что? – рассеянно переспросил Томас, оторвавшись от тетрадки.
– Дорожные работы. По Мюнтгатан установили одностороннее движение. – Шофер указал на ограждение и светившиеся в темноте желтые лампочки.
– Только, пожалуйста, поскорее, – сказал Томас.
Томас открывал страницы наугад. Описания жизни в подвале производили душераздирающее впечатление. Он прочитал, как она терпела абстинентный синдром, чтобы накопить смертельную дозу наркотика. Как Славрос вернул ее к жизни для того, чтобы отдать в лапы психопата. Томас почувствовал, что еще больше возненавидел Славроса.
«Если ты еще вспоминаешь обо мне, мама, прости меня!»
Дочитав дневник, Томас кусал губы, чтобы не расплакаться. На последней странице дневника Маша писала о Гиене как о человеке, от которого Славрос зависит, человеке, который его защищает. Томас не до конца понял, что это могло значить. Вероятно, тот был кукловодом. Томас взял трубку и еще раз позвонил Карлу. Надо было найти кого-то, кто знал бы об устройстве организации Славроса.
– Долго еще ехать?
– Две минуты, – ответил шофер.
На том конце снова включился автоответчик. Томас дал отбой и убрал трубку в карман.
– Я и так уже опаздываю, – раздраженно бросил Томас.
Шофер пробормотал что-то неразборчивое, похожее на ругательство. В следующий миг он свернул на Мюнтгатан. Еще издали Томас увидел полицейские мундиры. Их обладатели покуривали под аркой возле желтого здания. Все были одеты в парадную форму, и все – в очень приподнятом настроении.
Шофер остановился у тротуара.
– Ну вот и приехали! – сказал он обиженно.
Томас протянул ему несколько бумажек. Пока шофер искал сдачу, Томас заметил неразборчивую надпись на задней обложке. Он поднес тетрадку поближе к верхнему свету. Буквы были темные и расплывчатые, словно их выводили землей или сажей.
– Вот, – сказал шофер, протягивая ему несколько монет.
– Не надо. Спасибо, – бросил Томас, пытаясь прочесть неразборчивые слова.
«Это мое последнее письмо, мама. Я знаю, кто такой Гиена, хотя мне это уже не поможет.
Сегодня ночью заходил Михаил. Он был пьян. К счастью, слишком пьян, чтобы сделать мне что-то плохое. Он издевался, говорил, что я умру. Что мне нет спасения. Что мой труп скоро окажется вместе с прочими на свалке. Что скоро за мной придет Гиена. Сейчас он уже сидит в баре со Славросом. Я сказала Михаилу, что в один прекрасный день их всех найдут и посадят. Что полиция, может быть, уже сейчас сюда едет. Михаил только высмеял меня. Сообщил, что они только что избили человека, который спрашивал про меня. Он приходил меня спасать. Не представляю себе, кто это мог быть. Думаю, Михаил просто наврал, чтобы мне было еще страшней. Довести меня до сумасшествия. Он сказал, что раз уж мне все равно не жить, то он откроет мне секрет. Оказывается, была особая причина, почему Гиену не могли поймать. Потому что он не то, что мы. До Гиены рукой не достать. Против него закон бессилен.
