– Зд-д-равствуй, – тяжело выдавил он из себя.
Голос немного хрипел.
– Столько лет прошло, – она села рядом с ним на скамейку и, слегка склонив головку в его сторону, лукаво посмотрела так, что он стушевался.
– Как будто целая вечность, – между тем продолжила она.
Смирнитский кивнул.
«Она совсем не изменилась!» – промелькнуло в голове.
– Знаешь, я скучала по тебе.
– Я тоже.
Сидя в парке на той самой скамейке, где когда-то давно Смирнитский непринужденно рассказывал чудесной девушке с нежными чертами лица и ослепительной улыбкой о всякой ерунде, сейчас он не мог выдавить и слова.
Легкий тёплый ветер и сейчас играл в её шелковистых насыщенного чёрного цвета волосах, что ниспадали на нежные плечи. Легкий, почти прозрачный сарафан с редкими красными цветами на подоле, показавшимися Смирнитскому нелепыми, и открытые туфли на небольших каблучках на тоненьких и аккуратных ножках только подчеркивали её воздушность.
– Ты не изменилась, – разве что и смог сказать Смирнитский.
«Боже, – думал он, тем не менее, про себя, – слов нет, как она прекрасна».
– Ты долго не приходил, – она прижалась щекой к руке полковника, – я ждала, очень долго. Но хорошо, что ты не приходил так долго.
– Марина, – сказал и тут же осекся, понимая, что впервые за многие годы назвал жену по имени, – я…
Ему столько хотелось сказать, но слова, как всегда, застревали именно в тот момент, когда они больше всего нужны.
– Ш-ш-ш, – коснулась его губ рукой Марина, – не надо ничего говорить. Главное, что сейчас мы наконец-то рядом и уже никогда не расстанемся.
Тут Смирнитский ощутил рядом присутствие третьего человек.
– Мы все сюда приходим, – полковник обернулся на голос, – рано или поздно.
Чуть позади полковника стоял Игорь Кириллов. Анатолий Иванович его помнил – переданный буквально перед началом операции сотрудник из Центра.
– У каждого это место своё, – продолжил Игорь, – но по какой-то причине я оказался в твоём месте, Иваныч.
Смирнитский ничего не понимал.
– Я надеялся, что ты сюда не придешь. Не для того я столько тащил тебя по горам, чтобы увидеть здесь.
– Тащил меня? – голос Смирнитского задрожал. – Но как?
Он обернулся к Марине, чтобы найти в ней ответы и поддержку, поскольку ему казалось, что он сходит с ума. Но там, где она сидела буквально несколько секунд назад, её не оказалось.
– Марина? – сначала негромко, почти шёпотом.
– Марина! – потом увереннее и громче.
– МАРИНА! – уже почти по слогам во весь голос крикнул Смирнитский.
Непонятным для Смирнитского образом Марина оказалась позади Игоря и молча стояла, опустив глаза.
– Она, наверное, ещё не успела сказать тебе, Иваныч, – Игорь посмотрел сначала на Марину, потом на Смирнитского, – она ещё любит тебя. Забавно, что даже смерть не властна над чувствами.
– Что здесь, черт возьми, происходит? – Смирнитский чуть отодвинулся назад.
Игорь подошел к Смирнитскому.
– Оглянись, прислушайся и почувствуй.
Резкая и внезапно возникшая боль прорезала грудь, и из нее вырвался глухой стон.
«Введите адреналин, три кубика, сердце должно работать!»
В голове раздавались глухие, словно застланные пеленой и доносившиеся издалека нечёткие голоса.
«Звоните Максименко, без него не обойтись!»
Непостижимым образом сознание Смирнитского раздваивалось, будто он смотрел на себя со стороны: безвольное тело, в котором ещё теплилась жизнь, лежало в свете медицинских ламп среди докторов на операционном столе.
«В операционную его! Владимиру Борисовичу скажите, чтобы готовил анестезию!
В глаза ударил яркий свет, сбивший Смирнитского с толку, и он повалился на землю, сжавшись в комок, как новорождённый, защищающийся от разом навалившейся реальности в первые секунды жизни. А в голове продолжали бубнить, доносившиеся издалека звуки.
* * *
– Где Максименко? – крикнул горьким запахом сигарет «Бонд» на кативших каталку медсестер дежурный врач Центрального клинического госпиталя ФСБ России.
Медсестры, в чьих глазах читался испуг и растерянность, переглянулись между собой и пожали плечами.
– Толку, как от козла молока! – бросил грубо дежурный врач, проверяя пульс пострадавшего, – в операционную его. Владимиру Борисовичу скажите, чтобы готовил анестезию. Где документы на поступившего?
– В дежурной части, товарищ майор, – тихо, через наворачивающиеся от обиды слёзы ответила одна из сестер.
– Хорошо, – уже более спокойно сказал дежурный врач, осознавая, что переборщил с эмоциями, выплескивающимися на ни в чём не виноватых молодых девчонок, – везите в операционную.
А сам бегом направился в дежурку госпиталя.
Развернув конверт, дежурный врач высыпал на стол содержимое: жетон с выбитым личным номером и сильно помятая справка, на скорую руку составленная каким-то врачом с практически нечитаемым почерком.
– Множественные пулевые ранения, – бормоча под нос, читал дежурный врач, с трудом разбирая написанное, – это ещё что тут?
По его лицу читалось нескрываемое раздражение.
– В полос… нет! В области груди. Твою же мать! – выругался он.
В дежурной части раздался звонок телефонного аппарата оперативной связи.
– Дежурный Центрального клинического госпиталя ФСБ России подполковник Кижуч, – скороговоркой выпалил давно выученную фразу офицер.
В течение минуты-двух Кижуч выслушал передаваемую информацию, одновременно делая в рабочем журнале пометки.
– По поступившему, – обратился он к дежурному врачу, оторвав взгляд от чтения справки, – это полковник Смирнитский Анатолий Иванович. Получил ранения во время боестолкновения близ села Даттах. По указанию начальника 1 Службы генерала армии Кривошеева поступил на срочную операцию. О состоянии поступившего докладывать лично генералу ежечасно…
Дежурный вынул из кармана мобильный телефон и набрал номер начальника хирургического отделения госпиталя Максименко.
– Алло, – почти кричал он в трубку, когда последовал ответ. – Петрович! Давай просыпайся и дуй в госпиталь.
Сонный Петрович попросил не орать в трубку, говоря, что он не глухой и всё прекрасно слышит.
Дежурный врач сбавил голос, стараясь говорить спокойнее и по существу, сделав особый акцент на только что поступившем указании Кривошеева.
