В этом случае рассчитывать ему будет не на что, и разочарование окажется жестоким. Потому что, если это место так усиленно охраняется, в нем наверняка хранятся огромные ценности! Жергу упрекал себя в том, что не подумал об этом раньше: разве Абидос не был духовным центром Египта, главнейшим из его священных мест, откуда фараон черпал основную свою мощь? Сесострис не стал бы развертывать здесь такие военные силы, если бы не имел к тому веских оснований. Здесь происходило нечто важное, и проклятая душа Медеса рассчитывала здесь это обнаружить, если только удача от них не отвернется.
— Следуйте за мной, — приказал ему другой начальник стражи, который пришел в сторожку в сопровождении четырех лучников.
Они провели Жергу в тот же кабинет, что и в первый раз.
Нервничая, он прошел эти сто метров. Наконец, дверь открылась.
Это был тот же жрец!
— Счастлив снова видеть вас, — сказал Жергу, улыбаясь.
— Я также.
— Вот список товаров, которые вы у меня просили. Это соответствует вашему желанию?
Жрец с интересом прочел записи.
— Вы точный человек, на вас можно положиться.
— Согласно приказу, Абидос не должен ни в чем иметь недостатка. Что вам понадобится в ближайшие недели?
— У меня для вас новый список.
Жрец подал табличку своему собеседнику.
В его взгляде светился тот же огонек, который Жергу так понравился.
— В этой комнате можно поговорить спокойно? — тихим голосом произнес он.
— Вы хотите сказать... в тайне от нескромного слуха? Я думаю, что да. Зачем такие вопросы?
Жергу, судорожно сжавшись, сосредоточился: он не может допустить неверный шаг, который обратит в бегство его жертву!
— Наряду с нашими официальными договорами могли бы иметь место и другие.
— Какие?
Первая победа! Жрец явно заинтересовался.
— Мои обязанности главного инспектора запасов позволяют мне немного выходить за пределы легальных компетенций и тем самым увеличивать мое жалованье. При этом, нужно, разумеется, сохранять сдержанность и осмотрительность, но было бы так обидно не иметь никаких амбиций. Абидос — не только духовный центр, это также и небольшой городок, который должен оставаться процветающим, чтобы позволять жреческим общинам с полным спокойствием заниматься выполнением своих обязанностей. Почему же нужно исключать из поля зрения понятие выгоды? Почему жрец, каким бы преданным культу Осириса он ни был, не может иметь права стать богатым?
Долгое молчание последовало за этими заявлениями и вопросами. Жрец рассматривал Жергу с пристальным вниманием.
— В том, что касается временных жрецов, — сказал он, в конце концов, — здесь нет никакого запрета. Положение постоянных жрецов, например мое, отличается от положения жрецов временных, потому что мы никогда не покидаем Абидос.
— Я же, напротив, могу приезжать и уезжать. Если мы станем друзьями, ваши перспективы на будущее могут значительно измениться.
— Что конкретно вы предлагаете?
— Я убежден, что Абидос хранит в себе сокровища.
— Это каждому известно.
— Конечно, но каковы они? Вам это известно.
— Я связан клятвой молчания.
— Молчание покупается. Кроме того, я убежден, что у вас есть много такого, что можно продать.
— Как вы могли подумать, что я предам свой сан?
— А кто вам говорит о предательстве? Абидос в высшей степени интересует меня, а вы хотите стать богаче. Значит, речь идет лишь об удачном совпадении интересов. Вы поможете мне, а я помогу вам. Что может быть проще?
— Что может быть сложнее и опасней! Во-первых, кто вы и с кем вы работаете? Я сомневаюсь, что ваш истинный начальник действительно Верховный Казначей Сенанкх, один из верных и преданных служителей фараона Сесостриса.
— Ваши сомнения справедливы.
— Тогда кто?
— Сейчас слишком рано открывать вам все карты. Мы должны научиться понимать друг друга, добиться взаимного доверия. Я вернусь официально навестить вас, и мы продолжим нашу игру в поставку товаров. Подумайте о способе обогатиться, не покидая Абидос, а мы посмотрим, как можно реализовать наши планы.
55
Икер убирал свою комнату, когда перед ним встало видение.
Она!
Она говорила с ним, но он не слышал произносимых ею слов. Потом она исчезла так же внезапно, как появилась.
Это внезапное озарение повергло юношу в изумление, и он долгое время не мог прийти в себя. Что оно означало? Скорее всего, она вспоминала о нем, и их мысли оказывались способными встречаться! Тем не менее, это было, без сомнения, всего лишь сном наяву, и строгий голос Херемсафа призвал Икера к реальности.
— Когда закончишь свою домашнюю работу, зайди ко мне в кабинет.
Юноша тщательно завершил уборку. Поскольку с самого начала своей службы здесь он не заслужил ни одного упрека, следовало думать, что хозяин дома был им доволен.
Икер отправился по чистейшему белому коридору и постучал в дверь из сикомора.
— Входи и закрой за собой дверь.
Комната была просторной; окна пропускали ровно столько света, сколько было нужно, чтобы работать; на полках царил безупречный порядок. Лицо Херемсафа оставалось таким же недовольным, как обычно.
— Приготовься к переезду, мой мальчик.
— Вы... вы считаете, что я недостаточно прилежен?
— Напротив, ты — просто образец. Зрелость твоих мыслей и твоя серьезность не перестают меня удивлять.
— В таком случае...
— Речь идет о повышении. Управитель чрезвычайно доволен твоей работой и дает тебе место среди элиты своих писцов. Поэтому у тебя будут служебная квартира и слуга. Но твоя ответственность и твои обязанности, напротив, возрастут.
— Какой пост мне прочат?
— Сейчас ты закончишь ту опись, которую так блестяще начал. Потом ты сам проведешь перераспределение могущих еще послужить предметов. Затем займешься приспособлением и отделкой хранилищ. В твое распоряжение будет отдана бригада мастеров, и ты организуешь работу по своему усмотрению. Разумеется, управителю нужны скорейшие результаты. И все же я даю тебе день отдыха.
Икер и Северный Ветер прогуливались по Кахуну, чтобы понять каждый аспект этого города, выстроенного согласно божественным пропорциям. Крепостная стена создавала впечатление безопасности, которое еще более усиливалось при виде регулярных патрулей городской стражи. Благодаря эффективной работе дорожных служб, центральная и прилегающие к ней улицы были исключительно чистыми. От самого большого особняка города, дома его управителя, до самого скромного из двухсот домов своей западной части Кахун мог похвастаться даже тем, что в нем не было ни одного покривившегося фасада, ни одной облупившейся ставни, ни одной покосившейся двери; все сады были в прекрасном состоянии, а каналы работали исправно. Всем хватало воды, и соблюдение правил гигиены было строгим. Город гордился своим священным названием — «Сесострис доволен».
