предложил Рокко Чеснок, соответственно, согласовав её с Пиноккио.
В общем, дело двинулось. Хотя существовала ещё масса технических и организационных вопросов, которые нуждались в доработке. И на Буратино опять навалилась организационно-рутинная работа. И работы этой было столько, что наш герой только вздыхал.
И вот как-то вечером после двухчасовой ругани с собранием сутенёров по поводу отчётности и расценки работ Буратино шёл к своей красавице Рафаэлле. Он был поглощён мыслями о стоимости орального секса и организации централизованной стирки простыней в номерах, на которой настаивало собрание, почему-то полагая, что услуги банно-прачечного толка должен оплачивать синдикат целевым кредитом. В общем, Пиноккио ничего не замечал вокруг и даже споткнулся о камень в своей задумчивости. Куда уж ему было заметить тени, что наползали на него сзади.
Всё произошло молниеносно, Буратино даже не понял ничего. Просто кто-то ловкий и сильный, налетев сзади, выкрутил ему руки и согнул пополам. Боль в руках была такая, что парень заскрипел зубами. А ещё через мгновение он стоял перед суровым человеком с квадратной челюстью, а его руки были в наручниках.
— В чём дело? — зло спросил он у сурового человека. — Что за произвол?
— Синьор Пиноккио Джеппетто? — осведомился тот.
— Да. А вы кто?
— Старший оперуполномоченный Парилья, — представился человек и показал красную книжечку. — Вы арестованы.
— А основание?
— Основание? — Парилья улыбнулся и полез к Буратино под пиджак. И извлёк оттуда револьвер. — Хранение и ношение огнестрельного оружия.
— Но… — начал было Буратино.
— Поехали, — оборвал его Парилья.
Тут же, как из-под земли, появился крытый экипаж, и туда ловкие ребята бесцеремонно запихали Пиноккио. И транспорт понёсся по улице с бешеной скоростью. Буратино не знал, куда они едут. И, поразмыслив немного, наш герой понял, что это не полицейские. Он думал, что это его коллеги, и стал прощаться с жизнью. Но, поразмышляв ещё чуть-чуть, он решил, что, может быть, это и не коллеги. Те бы, скорее всего, расстреляли бы его из револьверов прямо на улице, даже не выходя из экипажа. «Значит, им от меня что-то нужно, — думал Пиноккио, — но что?».
А тем временем карета выехала за город и остановилась у неприметного дома. Буратино этот дом даже и разглядеть не успел толком, было уже темно. Но вскоре с темнотой было покончено. После того, как он попал в комнату, где за столом сидел синьор в золотом песне, а перед столом стоял стул, намертво прибитый к полу. Окна в комнате были маленькими и зарешёченными. Зато дверь была большая и дубовая и на замках.
— Добрый вечер, синьор Джеппетто, — как-то радостно сказал синьор в пенсне.
— Добрый вечер, — буркнул Пиноккио. — Может быть, вы представитесь для начала?
— Конечно-конечно, — закивал головой синьор. — Меня зовут Александр Бернарди. Слышали когда-нибудь?
— Нет, — ответил Буратино.
— Провинция, — презрительно сказал Парилья.
— А ты зря, Парилья, так о провинции небрежно выражаешься. В провинции есть какая-то теплота в сердцах у людей, — синьор Александр встал и пошёл вокруг стола, — высокая душевная грация, чистота отношений, какая-то гордая умиротворённость. И мудрость, да, Парилья, да! Мудрость, о которой вам, урбанизированным детям монстров мегаполисов, даже и слышать не приходилось. А какие здесь люди! Цельные, колоритные, живые. Вот ты, Парилья, ты со своим шурином из-за квартиры тестя судиться собираешься и силы у вас с шурином равны: ты — государственный чиновник важного Министерства и он — высокопоставленный сановник. И будете вы судиться долго, нервы друг другу портить, нужных людей тормошить, взятки судейским давать. А здесь, в провинции, Парилья, люди не судятся. Они серьёзные и обстоятельные, им претит такая крысиная возня. К примеру, поссорились два человека, вернее, не два, но будем говорить о двух. Одного звали Пиноккио, другого Томазо. И что, по-твоему, они, думаешь, судились? Нет, брат Парилья, шутишь. Высокая духовность этих людей не позволит им опуститься до судебных тяжб. Они берут револьверы, винтовки, взрывчатку. Ба-бах! И вопрос решён. Или ножичком чик в бок. В общем, кому как нравится. Прав я, синьор Джеппетто?
«К чему он клонит? — судорожно размышлял Пиноккио. — Какой ещё шурин? Какая квартира тестя? Какой ещё «ба-бах из револьвера»? Из того ствола, что забрал у меня Парилья, я только американца завалил. Но Американец на дне моря. Или они его достали? Кто же они такие?».
— А синьор Джеппетто задумался о чём-то, — заметил синьор Александр. — И вообще, Парилья, сними с него наручники.
— Он опасный, — засомневался обладатель квадратной челюсти.
— Ничего, сними.
Парилья снял наручники и отошёл в сторону.
— Может, вы мне объясните столь детективное похищение моей скромной персоны? — сказал Пиноккио, разминая руки.
— Конечно, объясним, — улыбнулся Бернарди. — Мало того, мы ещё и у вас объяснений потребуем кое-каких. Или, может быть, пояснений, если вам так больше нравится.
— И всё-таки, кого вы представляете? — спросил Буратино.
— Его, — ответил синьор Александр, усаживаясь за стол, — Его Самого, — при этом он указал рукой на потолок, обозначая какое-то вышестоящее лицо.
— Неужто Бога? — усмехнулся Буратино.
— Ну, не Бога, конечно. Всевышнего представляет Папа Римский, мы представляем лицо помельче, но тоже достаточно влиятельную персону, особенно в нашем королевстве.
— Любопытно. Ну и кого же?
— Его Королевское Величество, — назидательно сказал синьор Александр. — Так что мы верные слуги короля. Глаза, так сказать, и уши.
— И топор, — добавил из-за спины Пиноккио Парилья.
— И топор тоже, — согласился Бернарди.
— Министерство безопасности, — догадался Буратино, и у него отлегло от сердца. Он вздохнул. — Фу, а зачем же я понадобился слугам Его Величества? Я ведь не карбонарий какой-нибудь, не бомбист, обыкновенный скромный коммерсант.
— Ах, коммерсант, — Бернарди понятливо закивал головой. — Простите моё любопытство, вы торгуете чем-нибудь или производите что-то?
— Ценные бумаги, акции, — соврал Пиноккио.
— Судя по вашему виду, бумаги очень ценные, нефтяные, наверное.
— В основном угольные, нефти у нас здесь нету.
— Ах, угольные! — Бернарди продолжал понятливо кивать головой. — А кофе не занимались? Тоже, говорят, прибыльное дело?
— Нет, кофе не занимался.
— А вот ваш бывший компаньон по бизнесу, некий Джузеппе Фальконе, утверждает, что вы и с кофе работали. Или врёт?
Холодок пробежал по спине нашего героя. Он несколько секунд лихорадочно искал ответ на этот вопрос, но любой ответ мог неприятно обернуться для него. И поэтому он спросил:
— Ладно, синьор Бернарди, что вы хотите от меня?
— Вот это деловой разговор, — удовлетворённо произнёс ЭМГЭБЭшник.
— Что ж, будем говорить по душам, как я понимаю?
— Смотря о чём и смотря по каким душам, — ответил Пиноккио.
— А поговорим мы о странных делах, которые творятся в вашем городе.
— Любопытно, что же такого странного творится в нашем заурядном городе? — поинтересовался Пиноккио. — Мне кажется, самые обычные дела, самого
