теперь ветром гнало прочь от рокового места у памятной расщелины.
«Слава богу! – обрадовался Отто. – Еще не все потеряно! Цела шлюпка. В ней запасной акваланг и аварийный запас продуктов…» Сейчас он влезет в шлюпку, сядет за весла и дождется Карла с двумя оставшимися сетками. А потом он сам или сын непременно спустится и наберет еще хотя бы две полные сетки… Или как-то подцепит и вытащит из трюма пару полных упаковок. Они вытащат их на берег, перенесут слитки в шлюпку! И с попутным ветром – на север, по проторенной дедом Генрихом дороге! Зато на следующее лето непременно вернутся к этому острову и поднимут все золото, которое останется на борту «Генерала Гранта»!..
Отто попытался вскинуть обе руки, чтобы ухватиться за борт и подтянуться в шлюпку. И с новым приступом боли и ужаса вдруг осознал, что все это время у него действовала только правая рука, а другая действительно висела плетью и страшно болела в плечевом суставе. По левой щеке с полуоторванного уха на шею текла почему-то холодная кровь.
– Майн гот! – взмолился Отто и поднял лихорадочно блуждающие глаза к небу, синему и спокойному, по которому на восток уходили бесшумные и безмятежные облака. – Майн гот, за что ты так покарал меня, за что?… – и умолк, не договорив ненужные Богу оправдания. За что покарал его Бог, он знал сам, потому и опустил взгляд с неба на упругие зеленые волны.
– Ну хорошо же! Тогда я сам! Я сам! Всю жизнь я бился за себя сам и теперь буду биться до последнего вздоха! Как дед Генрих, так и я… Железный Дункель начинает последнее сражение за себя и за своего сына!
Кое-как ухватившись за шлюпку правой рукой, Отто подтянулся, подбородком налег на борт, уперся, потом с неимоверным трудом, боясь сорваться и снова погрузиться в глубину – шлюпку могло подхватить сильным в проливе течением и унести! – закинул правую ногу и наконец-то с огромным облегчением вздохнул, завалившись в шлюпку поперек средней банки. И тут же заскрежетал зубами, поднялся и стиснул пальцами левую руку выше локтя – неужели перебита? А может, только повреждена каким-то обломком при взрыве – мышцы вздулись так, что это чувствовалось словно при тугой перевязке.
Отто осмотрелся – надо действовать! Перво-наперво возвратить шлюпку к расщелине, где с минуты на минуту должен объявиться Карл с двумя увесистыми сетками, а в них золотые, теперь воистину бесценные слитки!
– О дьявол! – у него не хватило больше сил вспоминать Бога, потому как всеми его поступками, похоже, и в самом деле управлял сам дьявол!.. Как сидел, так и замер пораженный этим жутким открытием: ни одного весла! Были! Оба весла были на месте, сам вставлял! Затравленным волком внимательно осмотрелся вокруг и понял, что весла при взрыве яхты вместе с уключинами вылетели из гнезд и теперь плавают где-то сами по себе…
Тем временем течение и ветер отогнали шлюпку к южному мысу Старого Башмака, за которым открывался путь на восток, в бесконечность южной части Тихого океана. И вдруг, в последний миг, когда шлюпка, беспомощно раскачиваясь, огибала каменные нагромождения мыса, Отто Дункель отчетливо, словно в замедленном кадре кинофильма, увидел, как возле расщелины мелькнули над водой два красных баллона, а потом вскинулась обнаженная рука Карла – и все исчезло! Шлюпка, увлекаемая течением и устойчивым западным ветром, беспомощная, как однокрылая подстреленная птица, завертелась в стихии океана и понеслась к отдаленной гряде рифов.
Отто Дункель, здоровой рукой вцепившись в борт шлюпки, безнадежно кричал, призывая единственное дорогое ему существо, которое осталось еще в этом жестоком мире и которое безжалостный океан готов был отнять у него. Он плакал и кричал, звал к себе сына, и крик этот, наполненный отчаянием и болью, метался над бесчувственными волнами, достигал скал и, отраженный ими, рассеивался в шуме приближающегося пенистого кольца рифов…
Эпилог. Странный господин Хартигэн
Молоденькая синеглазая горничная с лицом белее накрахмаленного кружевного воротничка буквально влетела в тесноватую комнату дежурной по этажу мисс Сюзан Тендлер. Едва переступив порог, задохнувшись от только что пережитого ужаса, она безмолвно махнула рукой себе за спину, в сторону коридора, длинного и пустого по вечернему уже времени.
– Элизабет, милая, что случилось? За вами гнался человек-вампир? – Полнощекая, с волосами цвета медной проволоки, мисс Сюзан Тендлер прикрыла бумажной голубой салфеткой тарелочку с сэндвичами – только было расположилась поужинать перед длинной и бессонной ночью. Насмешливым взглядом черных выпуклых глаз она уставилась в красивое личико горничной, которая напоминала мышонка, только что удравшего от голодной беспощадной кошки. – Клянусь всеми святыми, не иначе, какой-нибудь молодой господин перед сном хотел обнять вас! Я угадала? Да и кому из них не придет в голову такая мысль при виде такой соблазнительной прелести, как вы!
Элизабет несколько раз моргнула длинными ресницами, отчаянно помотала головой, утверждая, что мисс Сюзан на этот раз глубоко ошибается: дело не в привычном для гостиницы флирте, а гораздо серьезнее и трагичнее, если это слово употребимо в такой ситуации…
– Там… господину из тринадцатого номера плохо… Думаю, надо пригласить врача… или вызвать инспектора полиции! – скороговоркой и прерывисто выпалила впечатлительная девушка. Она медленно поднесла руку к похолодевшему лбу и, обессилив, почти упала на кожаный диванчик около стены напротив столика, где, огорошенная ее известием, словно закаменела дежурная.
– Какой ужас! Что вы говорите, Элизабет! Господину Хартигэну плохо? – Мисс Сюзан побледнела, тут же схватила красную трубку телефона, набрала нужный номер – прощай, спокойная ночь! – Алло! Говорят с седьмого этажа! Да-да, это я, Сюзан Тендлер!.. Мисс Маргарэт, прошу вас срочно подняться к нам. Что-то случилось с господином Хартигэном, нужна ваша помощь! Что с ним? Не знаю. Да-да, тот самый джентльмен, которого вы вспомнили. Хорошо, жду вас, мисс Маргарэт!..
Господин Стив Хартигэн, которому на вид было не более семидесяти лет, высокий и совершенно седой, с холодными глазами северянина и с плохим английским произношением, поселился в одной из лучших гостиниц Мельбурна в начале мая 1976 года. Он выбрал номер с окнами на шумный порт, постоянно забитый пароходами, катерами, яхтами и неутомимыми работягами-буксирами, отчего напоминал господину Хартигэну огромный мешок с новогодними игрушками Деда Мороза, который собрался навестить квартал, где проживали мальчишки мельбурнских моряков.
Жил господин Хартигэн уже полгода, за номер платил исправно и всегда вперед, но не более чем за один месяц, словно ожидал, что в любой день может получить какое-то важное известие, побросает в два кожаных чемодана одежду, белье, бритвенный прибор, запасные темно-коричневые туфли
