Осенью, когда битва за Ярцево подходила к концу, меня и других перевели в ещё один временный лагерь ближе к городу, где условия содержания были ещё хуже. Рассказывать особо нечего, почитайте Константина Воробьева, у него про это довольно правдиво написано в повести «Это мы Господи», тоже самое и у нас происходило. Скажу только, что к тому времени, когда немцы всё-таки взяли Ярцево, в начале октября 1941 года, и нас перевели уже в постоянный лагерь, что был в городе, из тех, с кем я попал в плен уже никого в живых не осталось. За эти два месяца я видел, как погибла ни одна сотня людей, я видел смерть каждый день, она была такой будничной, что стала обычной реальностью.
В Ярцевском лагере военнопленных я снова встретил Сергеенко, но он уже щеголял там по другую сторону забора, с белой повязкой на руке, немцы таких называли «Хиви», то есть холуй и добровольный помощник немцев. Но только он был не из простых, он командовал такими же, как и он холуями, и был на побегушках как у администрации лагеря, так как выполнял поручения для оккупационной администрации Ярцево.
Вот именно тогда он и придумал себе кличку Миша «Серго», но среди пленных и местных его называли «Миша Лютарь»
Если немцы морили нас голодом, холодом и непосильной работой, то эта сволочь намеренно измывалась и сокращала нашу численность для своего удовольствия. Он мог застрелить за косо брошенный взгляд, за то, что просто проснулся в плохом настроении или был пьяный, и ему хотелось поразвлечься.
Даже немцы иногда были неприятно удивлены его рвением и наклонностями. Я лично не раз видел, как он играл в свою любимую игру, он называл это «экзекуция для ленивых». Если военнопленный был слаб и не мог выйти на работу или «Лютарь» просто посчитал, что плохо работал и отлынивает, то по его приказу, другие холуи хватали такого человека и валили на землю, а Миша с разбегу прыгал ему ногами на голову, до тех пор, пока голова человека не раскалывалась как арбуз. Он даже спорил на сигареты с другими «Хиви» с какого раза лопнет череп у бедолаги.
Говорят, свою должность он получил за бешенное рвение и в августе и сентябре он даже в советской форме лазил по тылам и заманивал в немецкие засады группы из советских окруженцев, которые пытались прорваться к своим.
По выходным он ездил из лагеря в город и по деревням Смоленщины, выбирал наиболее красивых девок, для утех немецкой администрации лагеря, а когда те наиграются, то в качестве поощрения отдавали девчонок «Лютарю» и его холуям, с правом делать что те хотят. Они и делали. Лютарь напивался, он даже женщину не мог любить по-человечески, он всё делал по-звериному, по-скотски. Измученных немцами девок, он вообще доводил до ручки. Напившись он бил их, заставлял бегать голышом вокруг дома где квартировались его «Хиви», а сам бывало стрелял по ним, как по движущимся мишеням. Про другие зверства, чинимые им над женщинами, которые я видел, даже говорить не хочу.
Лагерь – это была преисподняя, где ты каждый день мучился сам и наблюдал за муками других, ожидая своего конца. Но я решил выжить, цеплялся за жизнь как мог, я хотел воевать дальше, чтобы истреблять таких выродков, как Миша, я ненавидел его и ему подобных ещё больше немцев. Я держался сколько мог, но так обессилел и отощал, что уже не надеялся выбраться из лагеря живым.
Весной 1943 года, когда нас водили на работы по выгрузке стройматериалов из немецких выгонов на железнодорожной станции Ярцево, Миша «Лютарь» Сергеенко подошёл ко мне и вдруг узнал моё лицо, понял, что я один из тех, кто был с ним в окружении, я практически единственный кто ещё помнит и знает, его прошлое в качестве солдата красной армии.
Он ухмыльнулся своей мерзкой нервной ухмылкой, у него всегда дергались уголки рта, когда он лыбился и сказал.
-А это ты…Всё ещё не сдох?
-Как видишь, нет.
-Ну ничего, ничего краснопузый, скоро мы это исправим.
После этого я понял, что мне точно конец и каждый день ждал, когда он обо мне вспомнит и прикончит, но мне повезло. Буквально через несколько дней в лагерь приехали вербовщики из вновь созданного власовского РОА. Они приезжали набирать добровольцев – рекрутов для своих частей. В нашем лагере среди военнопленных они не особо много набрали, были добровольцы, не таю, говорю, как есть. Были идейные, были малодушные, были и те, кто просто хотел выжить и готов был за еду и нормальный сон идти служить хоть к кому.
«Лютарь» и некоторые из его «Хиви» были в числе первых. Он
