я вскрикнула от пронзившего мое тело сильнейшего оргазма, он прохрипел:
— Не могу больше, — и устроился между моих ног.
С трудом он протиснулся внутрь. Меня ожгло резкой болью. Слезы брызнули из глаз. Яга была девственницей.
— Маленькая моя, потерпи, — прошептал Кощей, целуя меня в щеки, вытирая губами слезы. — Сейчас все пройдет.
Он произнес слово на неизвестном мне языке, и боль отступила, оставив место чистому наслаждению. Теперь каждое его движение, каждый толчок вызывали лишь мощную волну удовольствия.
Когда его губы завладели моим ртом, я ответила на поцелуй со всем жаром и страстью. Он пил мои стоны как хмельной напиток, ловил их, едва они срывались с саднящих от поцелуев губ.
Мои ногти беспорядочно чертили на его спине отметины, утверждающие мое право на него. Кощей мой! Только мой! И никто не сможет его у меня отнять.
Новый оргазм взорвался яркой вспышкой. Кощей достиг пика вместе со мной. Задрожав всем телом, он упал на меня, сгребая в объятья:
— Я люблю тебя, Яда, — прозвучало финальным аккордом только что сыгранной нами симфонии.
Глава 39
Давно пробуждение не было таким приятным. Рядом со мной, обнимая меня, спал мой любимый. Я счастливо улыбнулась и потерлась о плечо Кощея довольной кошкой.
— С добрым утром! — он поцеловал меня в макушку.
Я сладко потянулась.
— Позавтракаем как обычно? Или в моей помощи ты больше не нуждаешься? — спросил он, поигрывая бровью.
— Давай представим, что я без тебя не справлюсь, — при мысли о завтраке с эротическим подтекстом по телу побежали приятные мурашки.
Кощей предвкушающе улыбнулся — видимо, его посетила похожая идея. Он поднялся с кровати, безо всякого стеснения сверкая упругими и крепкими ягодицами, и подхватил с пола свои штаны.
— Подожди! — воскликнула я.
— Ты передумала и хочешь, чтобы я вернулся в постель, — натянув штаны, он не спешил их застегивать, решив, что их опять придется снимать.
— Нет! Я хочу серьезно поговорить насчет меня. То, что я скажу, может изменить твое отношение ко мне.
— Разве вчера ночью мы не поговорили? — изогнул бровь Кощей.
— Ага, аж три раза, — с сарказмом буркнула я и покраснела, вспомнив, чем мы занимались всю вчерашнюю ночь.
— Не три, а четыре, если быть точным, — весело поправил меня Кощей.
— Но… — я собралась привести веские аргументы о необходимости серьезного разговора.
— И тебе этого было мало, чтобы понять, что ты моя навсегда?
— Нууу…
— Тебе объяснить еще раз? — он сел на кровать и потянулся ко мне с ясно читаемыми намерениями.
— Я преемница Бабы Яги! — выпалила я.
— Я в курсе. Я видел все, что происходило с тобой в Зеркальном зале.
— Я из другого мира!
— Я знаю. Из скучного мира, лишенного волшебства, — он придвинулся опасно близко ко мне и потянул на себя покрывало, которым я прикрывала грудь.
— Я шла с богатырями, чтобы пленить тебя и доставить Мирославе! — привела я последний довод.
— Ты меня уже пленила. Хочешь меня кому-нибудь отдать? — в его глазах плясали веселые искорки.
Ну как так можно? О серьезных же вещах говорим!
Я покачала головой:
— Нет! Никогда и никому я тебя не отдам.
— Ну, вот и все, — он коснулся губами мочки уха и дохнул на шею, наблюдая, как на ней появляются мурашки.
— Но богатыри… — попыталась вернуть разговор в деловое русло. — Что ты с ними собираешься делать?
— А что ты предлагаешь?
— Простить и отпустить с миром. Но сначала найти их и проводить назад. Вот только Мирослава с них три шкуры спустит за то, что приказ не выполнили, — я нахмурилась. — И друзья мои у нее в плену — избушка с вурдалаком. Что же делать? — я прикрыла лицо ладонями.
— Не печалься, милая. Друзей твоих вызволю. А богатыри тоже твои друзья?
Какой-то вопрос со звездочкой, и не знаешь, как правильно ответить, чтоб хуже не сделать.
— Сдружились мы, пока шли. Не хотелось бы, чтобы им вред причинили, — уклончиво ответила я и почувствовала себя мастером дипломатии.
— Подумаю, как им помочь. А сейчас иди ко мне, — несмотря на то, что я отбивалась, он усадил меня на колени.
— А Софка? Ей же надо сообщить, что со мной все нормально, — протестовала я, уже млея от его прикосновений.
— Подождет! Я ждал тебя три года. Каждую ночь во сне видел. Никто, кроме тебя, не нужен был. Ни одной девицы не замечал. Все ждал, когда мы встретимся. Верил, что не обманула ты.
С минуту я молчала, потрясенная его откровениями. Теперь понятно, почему он меня из постели не выпускает — изголодался по нежности и ласке.
Надо было сказать что-то ободряющее, похвалить за верность, но я б не была собой, если б не съехидничала.
— Так встречались мы. Еще до того, как я в замок пришла. Целовались даже.
Кощей нахмурился:
— Да когда такое было?
— Было-было. Только ты рукой после поцелуя рот отер да сбежал от меня так, что только пятки засверкали!
— Не было такого!
— А когда ты проверял не окочурилась ли Яга!
Он рассмеялся:
— Прости, не признал! Освещение у тебя в избе плохое было. Но я тот поцелуй надолго запомнил.
Я собралась прочитать ему отповедь на тему, как надобно вести себя с почтенными старушками, но он закрыл мне рот поцелуем. Одним он не ограничился. Вышли мы из спальни часа через два. Я — уставшая, с распухшими губами и синеватыми метками страсти на шее, которые не скрывало новое подаренное моим возлюбленным платье, и Кощей — довольный и не в меру счастливый. Наверное, благодаря его приподнятому настроению мне удалось уговорить его повременить с завтраком и сначала заняться делом — отыскать богатырей.
— О, и снова здравствуй! Давненько тебя здесь не было! — обрадованно засияла зеленой надписью карта.
— Здравствуй, — приветливо отозвалась я. — Покажи нам, пожалуйста, богатырей — Илью и Добрыню.
Кощей едва заметно кивнул. Что-то мне подсказывало, что карта послушалась именно его.
Недолго на ее поверхности покрутилось колесико загрузки, как в компьютерных программах, и затем мы увидели четкие цепочки следов.
Добрыня
Лес рос как на дрожжах. В одно мгновение встал из под песка, отряхнулся, точно бездомная собака, и застыл, будто век тут стоял.
Яга! Ну, точно она наворожила! И хорошо же наворожила!
Я дотронулся до одного из стволов, а он твердый! Как настоящий.
С такой защитой никакая птица Могол не достанет.
Вот злая старуха, а сохранилось в ней, видать, добро еще. Спасла нас от смерти неминуемой. Вот только и сама она, и Илюша в суматохе этой затерялись.
Где-то вдали шуршали огромные крылья птицы Могол.
