предложила я.
– Царство Лэюань погрязло в долгах, – сообщил Лэй. – Оно находится на грани разрушения, а его правитель скоро будет свергнут.
– Я думала, главнокомандующий Юань был единственным законным наследником трона среди правителей Трех царств, – растерянно произнесла я, вспомнив слова Ская. – Он ведь являлся дальним родственником императора У?
Лэй натянуто рассмеялся.
– Голодающих жителей деревень не очень-то волнует родословная. Их заботит то, будет ли у них урожай. – Свет лампы отбрасывал причудливые тени на лицо Лэя. – Самое серьезное упущение главнокомандующего Юаня заключается в том, что он недооценивает мощь и силу повстанцев на западе Лэюаня. Совсем скоро это царство погрязнет в гражданской войне, и его правителям уже будет не до восстановления империи Тяньцзя.
– Гражданская война? – взволнованно повторила я. – Но я думала…
– Ну хватит, хитрюга, – прервал меня Лэй, посмеиваясь. Он откинул волосы с лица и вдруг наклонился ближе ко мне. Стало ясно, что свой вопрос он подготовил уже давно. – Теперь твоя очередь. Скажи, ты родилась с золотыми глазами?
Я поерзала на своем месте.
– У меня не золотые глаза.
Он выгнул бровь и принялся наливать себе еще вина. Осушив чашку, Лэй резким движением поставил ее на столик. Я же лихорадочно пыталась вспомнить, сколько он уже выпил.
– Генерал Ху сообщил мне, что ты отказалась от его дара.
Я застыла. Такого поворота в нашей беседе я никак не ожидала.
– Почему? – спросил Лэй. – Это был акт мило– сердия.
– Для меня это вовсе не милосердие, – процедила я.
– Кто-то из твоей семьи стал рабом наркотика, – предположил Лэй, наблюдая за выражением моего лица. – Брат? Нет. Твой отец.
Я отчаянно старалась сохранять непроницаемое выражение, но Лэй, похоже, слишком хорошо умел считывать чужие эмоции. Он удовлетворенно кивнул и откинулся на софе, рассеянно проводя подушечками пальцев по порезу на брови.
– А я бы хотел, чтобы мой отец стал рабом курительной трубки, – задумчиво протянул он.
Мой взгляд метнулся к нему, и я засомневалась, верно ли расслышала только что произнесенные слова. Заметив, как внимательно я на него смотрела, Лэй улыбнулся и до– бавил:
– Тогда он оставил бы это царство в покое.
Значит, Лэй не ладил со своим отцом, главнокомандующим Симина. Именно этот человек провозгласил себя императором Тяньцзя и объявил войну.
Я быстро вскинула голову.
– То есть… Ты не хотел войны?
Он удивленно посмотрел на меня.
– А ты хотела?
Мои щеки вспыхнули, и я покачала головой.
– Нет, конечно! Но я думала, что все принцы помешаны на власти.
Лэй внимательно уставился в мои глаза, словно решал некую головоломку.
– Нельзя отдавать власть в руки небольшой группы людей.
Я кое-как подавила желание закатить глаза. Стоило бы добавить «лицемера» в список прозвищ, которыми я мысленно его награждала.
– Только если это не твои руки, – произнесла я. – Ведь именно об этом ты думаешь?
Лэй снова потянулся к графину с вином.
– Насмехаешься надо мной, Мэйлин? – Голос его оставался ровным, но, судя по расширившимся зрачкам, Лэй уже был сильно пьян. – Представь, что ты мальчишка и являешься третьим или четвертым – не так уж это важно – наследником в очереди на трон и при этом твоя мать – наложница.
Выражение его лица оставалось непроницаемым, но Лэй продолжил:
– И она – единственный человек, которого ты видишь изо дня в день, потому что тебе запрещено входить во внутренние покои дворца. Но затем, когда тебе исполнится одиннадцать, отец обратит на тебя внимание во время одной официальной церемонии награждения и прикажет переселить тебя во дворец, чтобы ты жил с членами правящей семьи, хотя твоя мать молила его не делать этого. – Теперь его голос был пропитан горечью. – Сначала ты корыстен и амбициозен, стараешься во всем быть лучшим. Мать советует тебе не привлекать слишком много внимания, но ты не слушаешь ее. Ты глуп. Но вскоре правитель замечает твои усилия и благоволит тебе. Однако королева видит это и отчаянно завидует. Она начинает строить козни, но метит не в тебя, поскольку ты принц, а в твою мать, ведь она всего лишь наложница.
Я не хотела знать, чем это все закончилось. Я не хотела слышать, какой была жизнь человека, которого я считала монстром.
– Не стоит… – начала было я, но он отмахнулся от моих слов. Его взгляд стал отрешенным.
– Мать обвинили в измене царству, а дорогой отец проявил преступное легкомыслие и даже не потрудился узнать правду о том, что случилось. По совету других он приказал посадить мать на кол, а затем обезглавить, после чего псы протащили ее тело по грязным улицам. Но и это не все. Своего любимого сына отец поставил в первый ряд и велел смотреть на это представление широко распахнутыми глазами.
Голос Лэя теперь звучал сдавленно, но он все равно продолжил свой рассказ. Я терялась в догадках, видел ли он меня, когда поднимал голову, или же блуждал по лабиринтам собственной памяти и жестоких воспоминаний.
– Все это случилось из-за власти. Из-за того, что власть оказалась в руках тех злобных людей, и они не собирались ее отдавать. Или же они не имели власти, но до исступления желали ее получить. И именно благодаря власти мой отец, самый глупый и безответственный человек из всех, кого я знаю, может определять судьбы тысяч человек и будущее нашего царства. Так спроси меня снова, действительно ли я думаю, что власть должна принадлежать лишь небольшой группе людей? Мне все равно, кто эти люди, и я не настолько наивен, чтобы полагать, что и сам хоть сколько-нибудь отличаюсь от них.
Он наконец перевел дыхание и улыбнулся мне, а в его глазах появилось осмысленное выражение. Чувствуя себя неловко, я налила чай в его чашку, подвинула к нему и убрала графин с вином в сторону.
Лэй наблюдал за моими действиями с кривой ухмылкой.
– Теперь ты знаешь. Между мной и отцом нет никаких нежных чувств.
– Это он сделал? – спросила я, кивнув на синяк на его скуле. Эти подозрения возникли у меня по той причине, что такую отметину мог оставить кто-то близкий, поскольку солдат из вражеского войска наверняка действовал бы иначе. А еще именно по лицу старался бить меня мой собственный отец. Очень много раз.
От меня не укрылось, как напряглись жилы на его шее. Лэй посмотрел на меня и медленно кивнул.
Можно быть принцем, но все равно ощущать собственное бессилие, подумала я. Помимо воли в моем горле образовался ком, когда я встретилась глазами с Лэем.
Но именно промелькнувшее в моем взгляде понимание взбесило его больше, чем все то, что я
