нареченному. В Свири это не пройдет! Что с тобой будет?
– Ты печешься обо мне? – удивленно вскинул бровь Миролюб. – Ты все-таки странная.
– Мне очень жаль тебя. Ты прав… – начала я.
– Знаешь, что я чувствовал вчера в том погребе? – перебил меня Миролюб. – Когда я коснулся ее руки и она стала показывать мне тебя да хванца, я почувствовал, что должен встать, достать нож и убить тебя прямо там.
– Я… я понимаю.
– Не-е-ет, – покачал головой Миролюб. – Ты не понимаешь. Я никогда не убил бы женщину за измену. Я просто вышвырнул бы ее прочь, как нашкодившего щенка. Разве что кроме той, что любил. Но здесь не могу сказать. Я не любил так, как, верно, умеет Радим да твой хванец.
– Он не мой, – зачем-то сказала я. – Это все навеяно Девой.
– Как ты поняла, что навеяно? – вдруг спросил Миролюб, и было видно, что он искренне заинтересован в ответе.
– Эти чувства… они слишком сильные, слишком настоящие. Я уже любила в своем мире. Ну, мне так казалось. Я просыпалась и засыпала с мыслью об этом человеке. Но с Альгидрасом другое. Понимаешь, он просто касается моей руки, а у меня сердце едва из горла не выскакивает. Я смотрю на него и отмечаю всякие мелочи: шрамы, то, какие у него ресницы, как он улыбается. Ну, то есть и в обычной влюбленности это отмечаешь, но здесь… мне кажется, что я не смогу дышать без него.
Было что-то сюрреалистичное в том, чтобы стоять в лесу с человеком, который собирается тебя убить, и всерьез описывать свои чувства к другому мужчине, но отчего-то я чувствовала, что это правильно.
– А еще если выбирать жить в безопасности и без него или в опасности, но с ним, я бы выбрала второе. Я в этой любви себя вообще не вижу, понимаешь? Только его. И это странно.
– Потому ты думаешь на Деву?
– Ну а как еще? Я не думаю, что способна на такую любовь сама по себе. Я была знакома с массой интересных мужчин. Да что там! Ты гораздо привлекательней его во всех смыслах! Но я все равно думаю о нем. Разве не странно?
Миролюб задумчиво закусил губу.
– И я старше на пять лет. Понимаешь? Мне никогда не нравились мальчишки, – добавила я.
– Тебе двадцать четыре? – живо спросил Миролюб.
Я кивнула.
– Как мне и Алвару. Странно. Так вот вчера, – продолжил он, словно и не было моего монолога, – в погребе, я вдруг понял, что это не мое. Желание убить не мое. Оно горело во мне, у меня уж и рука к ножу потянулась. И я стал вспоминать. В Каменице я думал лишь об этом. После, в дороге, когда стрелы свистели, я о том думал. Да даже в Свири я о том думал. Это было… неприятно. Мне и защитить тебя хотелось, и убить разом. Предание преданием, но желание убить тебя было слишком… слишком сильным.
– А ведь в этом что-то есть, – задумчиво произнесла я. – Ты не производишь впечатление импульсивного человека.
«Чего стоят долгоиграющие планы с убийствами и судами», – подумала я, но вслух не сказала.
– Поэтому ты до сих пор меня не убил?
Княжич покрутил головой, разминая шею, явно не спеша отвечать.
Вдруг что-то свистнуло в воздухе – и Миролюб дернулся в сторону. Возле его уха в ствол воткнулся нож, а прядь срезанных волос упала на землю. Я в панике оглянулась, краем глаза успев заметить, что Миролюб тоже достал кинжал.
Скажи мне, автор, так ли все случилось?
Твой замысел был верно воплощен?
Тот, кто являл лишь доблесть, свет и милость,
Не стал ли на поверку палачом?
Кто клялся защитить любой ценою,
Не слишком быстро ль свой забыл обет?
Не страшно было ли тебе идти со мною
По крови тех, кто пал во цвете лет?
Ответь же мне! Пусть я немного прожил,
Но кое-что я все ж сумел понять:
В последний миг нет ничего дороже
Плеча того, кто не готов терять,
Кто жизнь свою готов чужой измерить
И с легким сердцем под стрелу шагнуть.
Ты знаешь, автор, это просто – верить,
Когда почти окончен долгий путь,
Когда в душе нет места для сомнений…
И вдруг чуть слышный шепот у щеки:
«Держись покрепче, мой нелепый гений,
Мы от финала еще очень далеки».
Глава 25
– Не надо, княжич, – услышала я знакомый голос – и мое сердце заколотилось с удвоенной силой.
Он что, все это время стоял неподалеку и слушал наш разговор? Все мои сопливые излияния? Я понимала, что абсурдно переживать о подобном на пороге смерти, но ничего не могла с собой поделать.
– Хванец, – расплылся в улыбке Миролюб, впрочем, кинжал не убрал. – Вот чуял я, что тебя здесь увижу.
– Кинжал убери, – произнес Альгидрас.
Миролюб медленно перевел взгляд на меня, и я помотала головой:
– Он сильнее, ты же видел.
Я посмотрела на появившегося Алвара, и мне очень не понравилось то, как он глядел на Миролюба. Он открыл было рот, но Альгидрас предупреждающе произнес: «Алвар» – и тот, отвернувшись, что-то прошипел на кварском. Это было так непохоже на обычную сдержанность старосты Савойского монастыря, что я удивленно посмотрела на Альгидраса. Тот сжимал нож и на меня не смотрел, сверля взглядом Миролюба.
Чего нельзя было отнять у Миролюба, так это умения оценивать ситуацию. Я еще до конца не осознала, что все закончилось и вроде бы моя смерть откладывается на неопределенный срок, а Миролюб уже убрал кинжал и с невозмутимым видом уточнил:
– Как много вы слышали?
– Все, – коротко ответил Альгидрас.
– Откуда вы взялись? – требовательно спросила я, потому что мысль о том, что я вывернула душу перед Альгидрасом, была просто невыносима.
– Я же говорил, что не позволю причинить тебе зло.
– Ты бы вправду убил меня? – обратилась я к Миролюбу, и тот наконец отвел взгляд. Мне отчаянно хотелось услышать ответ, потому что я не верила в это до конца, но он не ответил.
– Сейчас это уже неважно, – произнес Альгидрас с усилившимся акцентом. – Важно то, что княжич прав. Это не его. Ты ведь должен был хотеть убить меня – не ее, так?
Миролюб снова ничего не ответил, но хотя бы посмотрел на Альгидраса.
– Зачем это Деве? Чего она хочет? – обратилась я к Алвару как к единственному сведущему в этой теме, но он даже не повернул головы, продолжая оглядывать чащу так, будто что-то искал, и это тоже было странно. Их всех сегодня словно подменили.
– По всему выходит, что мы четверо: княжич, я, Алвар и Всемила – были рождены для того, чтобы ее объединить, – произнес Альгидрас.
Я поежилась от внезапно пробежавшего по спине озноба. Миролюб же просто кивнул на слова Альгидраса, но было видно, что мысль о том, что он был рожден, чтобы исполнить предназначение, не прибавляла ему энтузиазма. Я попыталась понять, что чувствую к нему сейчас. Страх? Ненависть? Недоверие? И не смогла. Он был просто Миролюбом. Будто я всегда подозревала в нем эту бездну и сейчас окончательно смирилась. Я ведь когда-то уже думала о том, что он герой, в том смысле, что меняет историю. А это всегда нелегко.
– Как вы узнали, что мы будем здесь? – кутаясь в шаль, спросила я, лишь бы разбить тягостное молчание.
– Ветер, – пожал плечами Альгидрас. – К тому же, если ты хочешь что-то скрыть от глаз, лучшего места, чем Лысая гора, не найти.
Он посмотрел на Миролюба ничего не выражающим взглядом. Я попыталась перехватить хотя бы тень его эмоции и не смогла. И это тоже было страшно. Я впервые осознала, что утреннее «все решится сегодня» вправду сбудется. Уже сбывается. Альгидрас наглухо закрылся от Девы и выглядел так, будто был готов к бою. Вот только с кем? С Миролюбом? Я посмотрела на княжича. Его
