Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
class="p1">Сын откинулся на спинку стула, запрокинул голову и издал скорбный смешок:
– С тем же успехом можно съесть целую горсть камней.
– Никита…
– А что, я не прав? Желудок так будет всегда полон.
– Но ведь ты чувствуешь вкус.
– Да, чувствую. Но это ничего не меняет. Голод с каждым днем становится лишь сильнее, и как бы вкусно ты ни готовила, я не могу насытиться одной лишь человеческой едой. Мне нужна кровь, мама. Когда ты поймешь?
«Она не поймет, ведь эта женщина даже не твоя мать», – промелькнуло тогда у меня в голове. Градус разговора в доме накалился, и, признаться, видеть внутренний разлад было приятно. Идея, что в семье не все так гладко, вселяла надежду. Надежду, что и для меня могло найтись место в жизни Никиты.
Женщина опустилась на колени рядом с моим сыном и с подчеркнутой нежностью заглянула ему в глаза.
– Пожалуйста, попробуй еще раз. – Ее губы растянулись в ободряющей улыбке.
Голубоглазый ангел тяжело вздохнул, переложил вилку в руке и нехотя поддел с тарелки кусок, а затем положил в рот. Он жевал медленно. С трудом проглотил ничтожный кусок. Женщина продолжала сидеть рядом, следя за каждым движением сына до тех пор, пока Никита не съел половину. Чем дольше я наблюдала за развернувшейся сценой, тем сильнее крепла моя неприязнь к этой женщине. Неужели она не видела, как он мучился? Как каждый кусок застревал у него в горле? Хотелось плюнуть на все и ворваться в дом, на эту чертову кухню. Остановить издевательство, которое эта слепая баба не в силах понять…
– МАМА! – гаркнул Никита посреди рассказа, и я встряхнула головой. Описанная картина в мгновение растворилась. Рассказ Галины гипнотически погружал в сцены прошлого, и мне даже начало казаться, будто я видела все воочию. Чувствовала то же, что она, словно мы были единым целым.
– Никита, нехорошо прерывать мать на самом интересном.
– Мне неприятен тон, каким ты рассказываешь о той, что меня воспитала. Больше уважения, будь так добра.
Галина лишь улыбнулась все той же слегка безумной улыбкой и развела руками:
– Разве моя часть истории будет тогда честной? Я делюсь тем, как чувствовала, и это то, чего ты не можешь изменить. Безусловно, эта женщина…
– У нее есть имя, – грубо подчеркнул он.
– Да, разумеется, есть. Твоя привязанность понятна, как и чувства к ней, но разве ты можешь требовать того же от меня?
Каримов промолчал, но сложил руки на груди и недовольно хмыкнул. Парировать было нечем.
Не услышав ничего в ответ, Галина довольно кивнула и продолжила рассказывать:
– Я еще долго наблюдала за попытками сына донести до этой женщины, что на самом деле нужно молодому вампиру. На каждую просьбу о крови находилась ответная попробовать еще. Сквозь страдания, которые ярко отражались на его юном лице, сын все же покончил с содержимым тарелки и молча вышел из-за стола. Вскоре послышался звон ключей, и Никита выскочил из дома, а я, в свою очередь, последовала за ним, скрываясь в верхушках деревьев, и наблюдала, как сын направляется в школу. Так я провела несколько дней: он жил своей обычной жизнью, я же, следя за ней из тени, не чувствовала ни холода, ни усталости. День за днем повторялся Никитин диалог с матерью, и постепенно я начала замечать, как меняются черты его лица на болезненные. Под глазами залегли темные круги, а лицо приняло безжизненно серый цвет и осунулось.
Решиться заговорить было сложно. Я едва ли представляла с чего начать. Да и что я могла сказать? «Привет, не эта женщина твоя родная мать, а я. Давай подружимся?»
Мысль, что мне нечего было предложить Никите, обезоруживала. Думалось, что вся отведенная вечность так и сомкнется на неразрывном круге из наблюдений со стороны. Все изменилось, когда однажды Никита свернул с привычного маршрута из школы до дома. Мальчишка шел за какой-то девчонкой по пятам. Должно быть, за одноклассницей. Он выжидал, скрываясь за чем придется, и со стороны могло показаться, что стеснительный подросток наблюдает за возлюбленной, не подразумевая вреда. Нечто внутри меня, более мудрое, кричало во всю глотку о неправильности происходящего. Я подобралась ближе, на всякий случай, готовясь вмешаться в любой момент.
Опасения были не напрасны. В сквозной арке во двор, посреди безликих домов, Никита нагнал девушку. Мгновение, и он обхватил ту со спины, плотно прижав одну из ладоней ко рту, не позволив жертве издать ни звука, и потащил к стене. Хищные глаза даже в полутьме светились красным, будто окрашенные флуоресцентной краской. Вот только в глубине предвещающего беду цвета я углядела нечто новое, что легко могла понять. Жажда и отчаяние взяли над ним верх. Нужно было действовать. И немедля.
Решительно я подскочила к сыну, а он, как собака, у которой вот-вот отнимут кость, поспешил выпустить клыки и приготовился вонзить их в безукоризненно светлую кожу на шее девицы. Сама не зная, что творю, я вскинула собственную руку и направила прямо ко рту сына. Острые клыки пронзили кожу так же легко, как горячая сталь сливочное масло. Глаза Никиты застыли в изумлении, но природа хищника взяла вверх, и я услышала, с каким облегчением он сделал первый глоток. Второй. Третий. Руки его ослабили хватку, и незнакомая девчонка тут же рванула вперед, убираясь подальше, без оглядки. Сын же обхватил руками мою руку, все плотнее прижимая плоть ко рту, жадно высасывая каплю за каплей. Осторожно я принялась гладить Никиту по волосам, приговаривая фразы, которые призваны успокоить. Его внешний вид менялся с каждым глотком. От темных синяков под глазами не осталось ни следа, а кожа приобрела здоровый розоватый румянец. Так мы и стояли, пока Никита, насытившись, не скользнул спиной по стене и не опустился на асфальт. Когда все закончилось, он широко раскрытыми глазами смотрел на меня, будто не понимал, что произошло, но, говоря откровенно, я и сама не смогла бы объяснить. Мной руководили инстинкты, точно с легкой подачи судьбы.
– Нужно уходить.
Я протянула к сыну руки, предлагая помочь подняться. Он посмотрел на ладони с опаской, но все же принял. Ноги сами понесли меня обратно, в сторону леса, сына я тащила за собой. Во тьму, подальше от любопытных глаз.
Никита не принял мою историю сразу, даже несмотря на факт, что все в его семье были обычными людьми. Неверие било по мне, точно пощечины, но я держалась. В конце концов, у меня не было ни одного доказательства, которое Никита мог бы увидеть своими глазами, кроме зеркала, отражающего общие
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
