Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
файл скользнул прочь, под стеллаж. Я неохотно опустилась на колени и потянулась за листком, когда увидела заглавие страницы «Свидетельство о рождении». Документ был выписан на мальчика – Никиту. Сердце больно ударилось о ребра: именно так я хотела назвать сына. Бумажный лист жег подушечки пальцев. Нутро кричало об уже свершившейся беде, но я отогнала непрошеное предчувствие и заставила себя прочесть страницу до конца.
Дата рождения совпадала с той, когда был рожден мой малыш. Родителями числились некие Каримовы. На обороте документа нашелся клейкий лист для заметок, на котором уже знакомым размашистым почерком был выведен адрес.
Вернувшись к папке, я нашла свидетельство о собственной смерти и почувствовала легкую иронию. Никто бы не искал ту, что была давно мертва. Да и, признаться честно, кто бы меня искал? Даже похоронить некому. В Ксертони я всегда чувствовала себя серой тенью: без прошлого, настоящего и будущего. Лишь забеременев, я начала мечтать, что грядут перемены. Задним числом эта мысль выглядела наивно и глупо, но для рассказа это неважно.
В той же папке лежали короткие обезличенные записи, как я догадывалась, о моих изменениях за проведенные в подвале годы. Ничто не указывало на новую природу тела. Даже приносимую кровь Владимир окрестил в записях «пищей» и экспериментировал с ее «качеством», а также «частотой принятия». Чем дольше я читала, тем меньше смысла находила в тексте. Сухое и бесцельное исследование длилось годами, заставляя лишь догадываться о реальных мотивах доктора Смирнова.
Когда через окно стали пробиваться первые лучи солнца, я поняла, что пора бежать. Если ответы и были спрятаны в кабинете Владимира, то в тот день у меня не хватило времени их найти. Нужно было уходить, и быстро. Поняв это, я прихватила оба свидетельства, а вместе с ними и листок с адресом. В суматохе я нашла в одной из больничных палат более-менее подходящую одежду и принялась думать, как уйти из здания незамеченной. Логика подсказывала, что через основной вход идти не стоило: кто знает, во сколько придут первые работники? А быть может, где-то и вовсе бродил дежурный доктор. Лишь в это мгновение пришло осознание, как бездумно я действовала: меня могли поймать в любой момент. Уходить решила через окно в мужской душевой, пусть и не была уверена, что не переломаю ноги. Распахнув широкую створку, я долго сидела, смотря вниз, оценивая перспективу. Что, если я просто сошла с ума, а дверь слетела с петель по случайности? Была старой, отсыревшей или еще по каким причинам стала достаточно хрупкой, чтобы хватило всего одного толчка. Одно за другим предположение крутилось в голове, как заевшая пластинка, убеждая в невозможности происходящего, ведь я точно знала – вампиров не существует. Что, если я сошла с ума и мне нужна помощь?
Выяснить это можно, прыгнув с третьего этажа. Если я и правда сошла с ума, то переломаю ноги. Или еще того хуже. Если же нет…
Помню, как крепко зажмурилась и оттолкнулась руками от оконной рамы. Мгновение, и обе ноги уже крепко стояли на рыхлой земле. Прыжок дался так легко, словно и не было никакого расстояния. Значит, все же я была в себе. Почему-то эта мысль успокаивала, ведь если она верна, то, возможно, и мой сын мог выжить.
Я хорошо знала город. В конце концов, так и должно быть с каждым, кто прожил на одном месте больше пяти лет. Искомый адрес расположился почти на окраине города, в частном секторе. Большой трехэтажный дом из крепкого бруса стоял одиноко, окруженный со всех сторон лесом. На краю участка прослеживались следы стройки. Кажется, хозяева решили обзавестись конюшней. В столь ранний час в окне веранды уже приветливо горел свет, но на порог я сунуться не решилась. Выбрала место за густорастущим кустарником, обратилась в слух. Пыталась понять, что творится внутри дома. Кто-то суетился на кухне. Женщина топталась в небольшом квадрате, подходя то к одному месту, то отходя в другое. Гудела газовая плита. На сковородке шипело масло. Она готовила завтрак. Вскоре я почувствовала знакомый аромат жареного теста, где-то внутри меня еще хранилась память о любви к этому запаху. Вот только ощущения уже были не те – это не возбуждало аппетит. Зазвенели столовые приборы. Тарелка стукнула о стол.
– Никита, спускайся! Еда уже на столе, – крикнула женщина, и, расслышав имя, я замерла. Даже забыла, как дышать.
Ритмичный стук сопровождал юношу, пока он поспешно спускался по широкой деревянной лестнице. Я выбралась из укрытия и осмотрелась, ища место поудобнее: нужно было увидеть мальчика своими глазами. К моей досаде, лучшего места для наблюдения не нашлось. Перед домом не было почти ничего, за чем, даже согнувшись в три погибели, я могла бы спрятаться и подсматривать. К тому же на небе занимался рассвет, и наверняка женщина не обрадуется непрошеной гостье на участке. Я бы точно не обрадовалась.
Не придумав ничего лучше, я принялась взбираться на высокую сосну, и, к удивлению, это далось мне легко. Не ощущая веса тела, поднималась все выше. Каждая клетка обновленного тела поддавалась воле обладательницы, как кусок глины в умелых руках, готовясь принять любую форму по желанию творца. Я добралась до вершины, и мне оставалось только надеяться, что меня не заметят среди скупой зелени. Угол обзора приоткрывал прямоугольный стол, где с края сидел мальчик-подросток со светлыми волосами. Я постаралась сфокусироваться на силуэте, и постепенно зрение обрисовало детали. Чем дольше я смотрела на него, тем больше различала нюансы. В какой-то момент у меня даже сложилось иллюзорное чувство, будто мальчишка – вот он, совсем близко. Одной рукой он подпирал голову. В другой держал вилку и со скучающим видом ковырялся в тарелке. Чем дольше он орудовал, тем больше румяные кусочки тонкого теста начинали походить на месиво, утопающее в кленовом сиропе. Во всяком случае, по карамельному цвету вязкой сахарной жидкости ничего иного мне на ум не приходило.
В глазах мальчика я узнавала свои, как и в очертаниях губ, носа узнавала себя. Сомнений больше не осталось.
Женщина подошла к моему сыну и, окинув взглядом надругательство над стряпней, неодобрительно поджала губы, однако взгляд незнакомки был печален.
– Съешь хотя бы немного, – умоляющим тоном произнесла она, склонившись над Никитой.
– Не могу, – бесцветно ответил он, после чего с толикой грусти добавил: – Ты же знаешь.
– Ты должен хотя бы попытаться, – не унималась она.
– Даже если я съем все, мне не станет легче. Мы это проходили.
– Пожалуйста, попробуй. Если живот будет всегда полон, то, может, однажды…
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
