огромные, поблескивающее панцирями, колонии, в унисон быстро шевеля тонкими усиками, щекотливо перемещаясь по стенкам черепной коробки, останавливаясь, доедая крошки мозга и поводив усами, вновь отправляясь бегать по стенкам в поиске еды или смерти.
Сколько тогда она думала о Эрс? Что она представляла себе в их отсутствие, но в их головах и мысли не пробежало о подобных вещах. Даже оставив ее у горы, они не хотели избавится от нее, а лишь ждали, когда она придёт. И почему она осознала это только сейчас?
Бледная рука тронула каменный пол. Фося устроилась на каменном обрыве, болтая ногами в воздухе, все посматривая на, тянущиеся в низу, зеленые моря трав и полевых цветков. Чудесный край, место спокойствия и никакие тревоги не колышут здешнюю траву и горные, зеленеющие склоны. Теплый ветер все время гладит листья на ветках деревьев и подталкивает птиц, в полете набирающих высоту и дарящих свое пение голубым, утренним небесам. Она могла бы здесь остаться и больше не думать о прошлом, не трогать душу настоящим и не нестись в будущее.
— Фося? — она обернулась и увидела Эрс, стоящую возле каменных дверей, с тихим шорохом закрывшихся. — Что ты здесь делаешь?
Она подскочила, отошла от обрыва на шаг, но Эрс подошла чуть ближе, чувствуя неладное, спеша задать, скрепляющиеся в звенья, вопросы. Она двинулась в ее сторону, давя правдивой, сияющей аурой, натягивающейся на воздух вокруг, сплющивая его, выжимая кислород. Нога подвернулась, Фося отшагнула и почувствовав пустоту, распахнув глаза, с порывом ветра, слетела. Вместе с вскриком она почувствовала руку, ухватившую ее и крепко сжимающую кожу. Эрс, уперевшись другой рукой о камни, пятилась на коленях и с усилием вытягивала ее на каменный пол. Рубаха, а затем и темные брюки прошуршали по каменному полу, отдаляясь от срыва, открывающего срезанный вид на зеленые горы и вечное небо.
Выдохнув, пытаясь восстановить дыхание и успокоить сердцебиение, Эрс обернулась, взглянув на бледное лицо Фоси.
— Это что еще такое? — с укоризной спросила она. — Мы тут собирались, шли, скакали, плыли и взбирались на горы, ради этого? — и она яростно махнула рукой в сторону зловещего обрыва.
— Прости, — послышался шепот.
Девушка обернулась, взглянув на ее, все еще бледное, лицо. Она напоминала мраморную статую Агран и слова, казалось, неслись где-то из глубины сердца.
— Я столько всего делала, — камень казался безжизненно сухим. Горькая, блестящая капля бежала по мрамору, словно желая оживить его вновь, призывая одну за другой прокладывать нити соленых рек, стекающих к подбородку. И они текли, оставляя длинные, молчаливые дорожки, кричащие лишь о песчинках того горя, что скопилось внутри. И она молчала.
— Рассказывай, — и Эрс приготовилась слушать историю.
К ее удивлению, в горной тишине и ветре, послышалось только:
— Я плохая.
Эрс вновь всмотрелась к Фосю, чтобы убедится в ложном убеждении что именно перед ней раскрылся какой-то ребенок, беззащитно ищущий подмогу. Лошади у скрипящего дерева, пофыркивая, тянулись к ним мордами, но каждый раз останавливались, чувствуя натяжение веревок. Внутри у Эрс что-то возрадовалось, разлилось по венам, вспенилось и весело побежало мелкими, шипучими пузырьками, как свежевскрытое, ягодное вино.
— Я не поехала с вами чтобы спасти города, — содрогаясь, продолжала Фося. — У меня нет благой цели, как у вас. И я хотела выбросить звезду, — она прижалась к руке Эрс, чувствуя тепло, единственное, которое грело на горном ветру.
— Нет, — Эрс толкнула ее слегка, — у тебя другая цель, ты же зачем-то едешь?
— Еду, — промямлила она и Эрс поймала себя на мысли что впервые слышит, как Фося разговаривает с людьми без упреков и команд. — Хочу лишь спасти шкуру сестры, — ткань рубахи покрылась соленными каплями, расплывшимися темными пятнами на льне. — Мне было все равно что произойдет с городом, лишь бы огонь не сжег ее. Я не думаю о человечестве так как ты. Не готова жертвовать собой ради незнакомых, как Шараф. Я способна только упрекать людей и обижать их. Шараф пытался мне помочь, я его оттолкнула. Прошлого не вернуть.
— Зато можно изменить настоящее и исправить будущее, — ответила Эрс. — Меняются те, кто осознают свои ошибки. Без этого этапа духовное развитие не происходит. И хорошо, что ты поняла свои ошибки сейчас, а не к концу путешествия, потому что сейчас у тебя есть возможность изменить себя, пока дни не перешли в офисные будни.
— Да, ты права.
— Люди могут меняться и если ты хоть сейчас сделаешь маленький шаг, то потом будет проще.
— И что предлагаешь? — наконец на нее взглянуло живое, теплое лицо.
— Сделай что-нибудь, чего не делала раньше, чего тебе не хватало. Ты когда-то замечала, что нужно было что-то делать по-другому? Что это было?
Фося задумалась, выпрямившись, сосредоточенно вспоминая последнюю неделю.
— Поняла.
— Вот, — Эрс поднялась с пола, подтягивая за собой задумчивую Фоську. — Теперь тебе есть о чем подумать, — они прошли к каменным дверям, открывшим проход в коридор. — Но нам нужно поторапливаться, Шараф нас ждет.
— Точно, мы же его оставили.
И через коридор они поспешили к дракону и Сертану, болтающим о чем-то. Вскоре, Амик Аус повел их в залу, где предложил рассказать о проблеме. Тянулись длинные, крытые каменные коридоры. Слышался шорох камешков по полу. Дракон вел их, за ним тянулась Эрс и Фося с Шарафом, слушая пещерную тишину. Мысли все вертелись, не давая спокойствия. Эрс ничего не видела впереди и ориентировалась только на шорох драконьего хвоста, похлопывание перепончатых крыльев и позвякивание, и тихий скрежет чешуи. Расставив руки, она пыталась не угодить в стены. Кажется, драконы забыли, что людям не свойственно ночное зрение, да и что говорить, путники сами не здраво поступили, забыв о лампах, но кто же знал, что тут будет так темно?
— Шараф, слышишь? — послышалось позади. Эрс внимательно прислушалась, продолжая следовать за звуком чешуи.
— Слышу, — ответил Сертан шепотом.
— Знаешь, я тут так много всего обдумала за все то время, что вас не было…
— А я-то как волновался! — перебил ее собеседник. — Я думал ты потерялась, саблудилась, самерсла, это вообще, мы неправильно сделали, что тебя оставили там, но, надеюсь, это пошло на польсу. Говорят, иногда и одиночество хорошо.
Эрс хотела возразить, но напомнив себе, что она всего лишь слушатель, продолжила вслушиваться.
— Да, — продолжила Фося. — ты прав и, наверное, хорошо, что вы меня тогда оставили.
— Да? — Удивился Шараф и Эрс могла быть уверена, он повернул мордочку в сторону Фоси, но ничего там не увидел кроме темноты.
— Да, я обдумала важные вещи.
— Интересно.
— Шараф, я хотела попросить у тебя, — она замолчала, не веря своим словам.
— Прощения? — удивленно догадался Сертан.
