я даже расслабился и перестал бояться, что вот–вот на меня нападут, свяжут и унесут в какую-нибудь пыточную. Иногда в повествование вмешивалась Ира. Ее голос, приятный и мелодичный, ласкал мне слух и, признаться, мне порой хотелось, чтобы она говорила и говорила, не останавливаясь.
За полчаса прогулки по торговому комплексу мне показали много различных помещений: столовую, где меня неплохо накормили, кухню, спортивный зал, здесь даже детская была. Рождаемость, сообщил Анатолий Яковлевич, у них низкая, чему я нисколько не удивился – всего два, максимум три ребенка в год. Но это уже успех. Я считаю, чтобы рожать в таких условиях, осознавая, на что идешь, на что обрекаешь свое чадо – это героизм, достойный уважения. Если б не было таких женщин, люди бы вымерли уже через несколько десятков лет.
– А теперь мне бы хотелось послушать вас, дорогой мой друг! – сказал Анатолий Яковлевич. – Расскажите все, что связано с жизнью в метро. Мне интересна каждая мелочь.
И я рассказал про все годы, проведенные под землей. Анатолий Яковлевич и Ира слушали меня внимательно, не перебивая, увлеченные повествованием. Я рассказал про жизнь в метро начиная с момента Катастрофы и заканчивая сегодняшним днем. Даже не утаил про то, какая сейчас у нас там обстановка, о том, что назревает война.
– Да, нелегко вам живется! – покачал головой Анатолий Яковлевич.
– Собственно именно поэтому я и вылез на поверхность. Мой отчим в детстве рассказывал, что у нас дома спрятано оружие. Я отправился на поиски, чтобы с его помощью дать отпор «красным». Но, увы, его там не оказалось.
– Мы бы вам с радостью помогли, но нам и самим нужно оружие. Нападки мутантов случаются, как я уже говорил, чуть ли не каждый день, приходится отбиваться.
– Да, я понимаю. Наверное, нам придется смириться с тем, что «красные» поработят нас. Воевать, когда у нас на десять человек – один автомат, бессмысленно.
– Вы правы, Олег. Возможно, порабощение – это не так уж и плохо. Я хочу сказать, что для вас это лучший вариант, нежели бессмысленно умирать.
Я ничего не ответил. Да и что тут можно было сказать? Скорее всего, Анатолий Яковлевич прав. Уж не знаю, на что мы себя обречем, если примем условия «красных», но и умирать просто так мало кто захочет.
– Ну что ж, пойдемте узнаем, может быть, ваш костюм уже залатали. Я попросил мастера поторопиться. Если так, то мы можем прямо сейчас отправиться в путь. Возражений не будет?
– Конечно, нет, – ответил я радостно, окончательно уверившись, что все сказанное мне Антохиным не что иное, как бред сумасшедшего. А я–то, дурак, ему верил.
Костюм мне действительно подлатали. Работа была выполнена грубо, но мастер заверил меня, что за качество он ручается. Прослужит еще лет пять, не больше, при бережном обращении.
Поблагодарив мастера, я забрал у него костюм, и мы с Анатолием Яковлевичем и Ирой спустились на первый этаж, в гаражное помещение. Там среди малочисленных легковушек в ангаре стоял автомобиль–гигант. С ним в данный момент возился Вадик, что–то делал с днищем. Заметив нас, он закончил копаться в машине.
– Готов ехать? – спросил Анатолий Яковлевич.
– Всегда готов! – кивнул Вадик.
– Тогда приведи сюда Алика и в путь.
Пока Вадик выполнял поручение, мы по выдвижной стремянке забрались в кузов машины и стали ждать возвращения парней.
– Олег, вы не обращайте внимания на Алика. Он на самом деле хороший человек, просто характер у него такой… непростой. Не знаю, чем вы ему не понравились, но раз так, то вряд ли он когда-нибудь переменит свое мнение.
– А почему он входит в вашу команду? – поинтересовался я.
– Алик – превосходный стрелок. Может на бегу муху пристрелить. Ну, это я, конечно, утрирую, но от истины все равно не далеко ушел.
Ну, ясно. Хорошие стрелки в наше время дорого ценятся.
Да, Алик мне тоже как–то не понравился, в первую очередь оттого, как он относился ко мне. Тем не менее, может тут имеет место быть случай с Остапом. Может за личиной угрюмого человека скрывается другой, добродушный и беззлобный?
Однако же пока этого другого человека я не видел. Алик, как только забрался в кузов автомобиля, кинул на меня презрительный взгляд и невесело сказал: «А, опять этот!». Все же непонятно, из–за чего такая антипатия ко мне, чем я ему не понравился? Хотя какая разница, вижу–то я его в последний раз, больше наши пути к обоюдному удовольствию вряд ли пересекутся.
Вадик сел за руль, повернул ключ зажигания, машина вздрогнула, мы отъехали всего на пару метров и почему–то застопорились. К нам бежал, размахивая руками – призыв остановиться – чем–то встревоженный человек. Мы открыли задние двери, и он скороговоркой выпалил:
– Анатолий Яковлевич, у нас ЧП!
– Что такое?
– Мастер… он мертв.
– Что? – в один голос выпалили все присутствовавшие в машине.
– Вот буквально через несколько минут после того, как вы от него ушли, он вдруг рухнул на пол, забился в конвульсиях и… умер.
– Вот так новости! Вернусь – разберемся, а пока нужно отвезти нашего гостя домой. Спасибо, Гена, что доложил. Вадик, трогай!
Некоторое время мы все не проронили ни звука, потрясенные таким известием. Что же такого могло случиться с мастером, что он умер. И, что самое интересное, всего через несколько минут после нашего к нему визита. Скорее всего, это просто случайность. Может быть, он был чем–то болен, раком, например. Странно, очень странно.
– Ну, будем надеяться, что наш путь будет чист от мутантов, – сказал Анатолий Яковлевич, чтобы разрядить обстановку.
– Кстати, как поедем? По проспекту Большевиков или в объезд? – осведомился Вадик.
– А чем тебя первый вариант не устраивает? – удивилась Ира.
– На Большевиков много машин. Конечно, можно ехать прямо по ним, благо, колеса позволяют. Но существует угроза перевернуться. А тогда…
– Раз так, поезжай в объезд, где машин поменьше, – распорядился Анатолий Яковлевич.
– Как скажете, босс! – произнес Вадик и вдавил педаль газа.
Что происходило на поверхности я видеть не мог, да и, по правде сказать, не хотел. Все эти унылые пейзажи: обгорелые остовы машин, скелеты погибших людей, почерневшая земля вызывали у меня лишь отрицательные эмоции.
Бешеная тряска возвестила о том,
