– Я любила его. И не хотела верить, что ничего нельзя исправить.
Она снова плачет, загораживая кого-то. Мужчина рядом холодно качает головой в ответ, вытирая окровавленные ладони.
“Все, что я делаю – ради тебя”.
Видения стали зыбкими, но никуда не делись. Значит, несмотря на то, что ожерелье вернулось к истинной хозяйке, они все ещё были связаны.
– Что потом? Ты поняла, что он не сможет тебя спасти? – слова Гора сочились ядом. Он присел на корточки и начал чертить что-то на земле, поглядывая на Дару.
– Иди сюда, – тихо попросил он, и Ярина села рядом, не сводя взгляда с покалеченных рук. Столько крови. Зачем? К чему это? Этот странный разговор на поле битвы. Она не хотела слушать откровения Девы. Закрыть бы глаза, отдаться пению Пустоши. Странно, что она раньше не замечала, как оно прекрасно.
– Ты убила его, полагаю, запечатала тело в подвале и сбежала с мечом, все по легенде. Дальше, – поторопил Гор. Он то и дело бросал тревожные взгляды на Ярину, а у нее не было сил даже посмотреть на него в ответ.
– Ты не можешь обвинять меня, мальчик. Я спасала мир от чудовища.
– Ты спасала себя. Что потом? Тени погнались за тобой? Не дали покинуть лес?
– А где меч? – вдруг спросила Ярина. Эта мысль прорвалась сквозь кокон сумрака, который обернулся вокруг нее. Если все эти сущности были завязаны на мече, то наверняка он-то и может одолеть их. Тогда хотя бы Гор спасется.
– Здесь, – сказала Дева. Слова эти разнеслись по прогалине грозовым раскатом.
Даже Гор замер. Он не казался потрясенным, скорее, до сих пор не верил в сказанное.
– Ты отнесла его на Пустошь? – Он зло усмехнулся. – Нет, о чем это я. Раз ты жива. Такое благородство не по тебе. Ты не отдала бы диви то, что по праву принадлежит им.
– Я хотела жить, – холодно ответила Дара. – Пыталась уничтожить его, но не смогла. Не до конца.
– И ты спрятала меч. Закопала?
– Нет.
Ярина, не отрываясь, смотрела, как бережно тонкие пальцы поглаживают ожерелье, как мягко светятся вкрапления янтаря, которые она разглядывала день за днем, пытаясь подчинить эту силу.
Покатые плоские камешки, похожие на гальку, выполосканную в речной воде. Наверняка они были острыми когда-то. Настолько, что могли порезать руки той, что пыталась уничтожить меч.
То и дело поглядывающий на нее Гор уловил напряженное внимание и тоже уставился на ожерелье и замер.
– Не может быть, – выдохнул он, Ярина снова вцепилась ему в локоть, пошатнувшись. – Это невозможно! Хотя… это бы многое объяснило.
– Ты думаешь?
Дару, казалось, забавляло их замешательство.
– Я довела до ума то, что не успел закончить он, используя его же творение. Мне нужно было запереть братьев в границах леса. Я хотела найти помощь.
– Ты хотела сбежать, но не смогла, так? – безошибочно перевел Гор. – Заперла саму себя с ними и даже не поняла этого. Потому что проклятье на вас общее. И пока кровь и сердце дивьего короля оставалось в мире, тебе некуда было деваться.
Лицо Дары исказилось. Ярина испугалась, что черты снова поплывут, но нет. Это была всего лишь ярость, сделавшая красавицу берегиню почти безобразной.
– Ты не можешь понять, мальчишка! Не понимаешь, что такое день за днем ждать, и ждать, и ждать. Вокруг ничего – только пустота и стоны. И ты не можешь уйти дальше. Даже от реки отойти не в силах, а на другом берегу – смерть. Я хотела жить. Что в этом плохого? Ты ведь не жалуешься, что я вырвала тебя у Переправщицы! Жизнь – это дар. Глупо разбрасываться им.
– Ты могла освободить своих братьев почти тысячу лет назад! – немедленно вызверился Гор. – Для этого всего-то нужно было… погоди-ка. Ты сделала что?
Он застыл и болезненно-неловко повел плечами. Ярина испуганно положила ладонь ему на спину – теперь, когда ожерелья на ней не было, они могли прикасаться друг к другу без боязни.
Янтарь в спине был раскаленным. Она помнила, как он выступал из-под кожи, не давая ране затянуться, как Гор сутулился и кашлял, словно он мешал дышать. И как легко было в подземелье, где заклятья не имели силы.
Кусок янтаря. Гладкий, ровный, чуть меньше ее кулака. Так похожий на сердце дивьего короля.
– Это была ты, – выдохнул Гор. – Тогда, ночью. Удар пришелся в спину, я упал и больше ничего не видел. А это ты!
– Я, – ответила Дева. – Ты умирал. И мой Смил умирал тоже. Но сердце было одно, он не мог бы ничего сделать. Куда простому охотнику? Справиться с убийцами мог только ты. Я пожертвовала жизнью мужа, чтобы спасти твою. Разве я не заслуживаю благодарности?
– Ты веками хранила сердце, вместо того, чтобы отдать его Пустоши? – спросила Ярина. Слова приходилось выдавливать из себя по капле, даже дышалось с трудом.
Берегиня с грустью посмотрела на нее.
– Все не так просто. Я стала Дарой не по своей воле. Когда я убегала, а за мной гнались мои братья, мне пришлось создать ожерелье. Я думала, сумею удержать их в тех границах, которые он создал. И заперла их, а артефакт, – она дотронулась до ожерелья, – выбросила в озеро, которое когда-то было неподалеку. Через реку мне удалось перебраться, но дальше я уйти не смогла – не дало заклятие. И вернуться уже не могла – они ждали меня, тогда их не пугал день. Я не хотела умирать, но оказалась привязана к берегу. Разве можно это назвать жизнью? Не помню, сколько лун сменилось тогда. Они звали меня, стонали и плакали, вокруг не было никого, один мертвый лес. Я спрятала сердце в гроте, легла и лежала, глядя на воду. Потом уснула. И спустя сотни лет вместо меня проснулась Дара. Без памяти, без сил. Ее нашел старый водяной, дал приют. На месте пепелища выросли деревья. Там, где плескалось озеро, склонили голову вековые дубы, оплакивая старого лешего. Он нашёл ожерелье и схоронил до срока. Время шло. Я была не я. Но и Дара целой не стала. Лишь тень, как мои братья.
– Когда ты все забыла, теням стало не на кого охотиться, и они тоже уснули. – Ярина представила, каково это – столетиями жить без памяти, и содрогнулась. Лучше сразу смерть.
– А потом Дара встретила Смила. Она была счастлива. Если бы не появился мальчик, желающий доказать всем, что он способен помочь там, где отступали остальные. Дара чувствовала, что Смил в опасности. Вы ночь за ночью уходили в лес, она ждала. И знала, что однажды он не вернется. Хотела помочь. В поисках водяного она отыскала свой старый грот и нашла там сердце. Так проснулась я, но вместе со мной и мои братья.
– Ты хочешь сказать, – Гор замер и неестественно выпрямился, словно боясь потревожить рану. – Что у меня в спине, чтоб его, сердце дивьего короля?
Дева усмехнулась:
– Ты бы предпочел, чтобы там была дыра? Я спасла тебе жизнь, мальчик. За что чуть не поплатилась своей. Местные видели, как я возвращалась из леса. Они глупы, но неплохо соображают. Увязали одно с другим. Решили, что я избавилась мужа и пыталась убить их защитника. Чуть не сожгли, но водяной спас.
