– А ребенок? – спросила Ярина.
– А что с ним? – Дара поджала губы, словно мысли о сыне причиняли боль. – О нем неплохо заботятся. Он не нуждается ни в чем.
– Сейчас речь не об этом. – Гор обошел жертвенник, подобрал костяной посох бункушника, довольно хмыкнув. – Чего ты хочешь? Тени, как я понял, уничтожить не выйдет. Они будут выполнять что им приказали – охотиться на убийцу своего хозяина. Это проклятие не снять. Зато другое можно – надо отдать Пустоши то, что ты у нее забрала. Ты этого хочешь?
– Я хочу покоя. Но братья заслужили его тоже. Пусть все закончится.
По прогалине вновь пронесся студеный ветер. Тени вернулись. Если приглядеться, можно заметить, как гнутся искореженные силуэты. Или это воображение разгулялось? В воздухе зазвенел полный тоски стон.
– Знаю, – эхом откликнулась Дара. – Я тоже устала.
Они не стали ждать, кинулись все, скопом. Стоя в центре намеченной янтарем спирали, берегиня вознесла руки к небу. Огнем загорелось ожерелье на шее, засветились камни. Пустошь ответила глухим шорохом, Ярина едва устояла, чтобы не броситься туда. Воздух вокруг зазвенел.
Гор прыгнул вперёд, вонзил в землю посох.
– Закрой глаза! Не смотри! – крикнул он, но она нахмурилась в ответ, встала рядом, сбрасывая оцепенение.
– Чем помочь?
– Выжить. – Он упорно пытался задвинуть ее за спину, удерживая защиту, за которой хрипело и стонало чернильное месиво. – Дара, что за план?
– Когда скажу, сними барьер, – отозвалась та, задыхаясь. – Я запру их. Чтобы снять проклятие, они должны быть рядом со мной.
Снова обрушился на них мрак, хлестнул волной. Гор вцепился в посох обеими руками, пригнувшись. Рубашка на его спине давно промокла от крови.
Дара швырнула ожерелье Ярине, оно упало точно в подставленные ладони, испуская знакомое тепло.
– Давай! – закричала она.
И барьер лопнул, окатив их волной жара, тут же сменившейся лютым холодом. Тени торжествующе взревели, бросились на берегиню, собираясь растерзать, замучить, утащить за собой. Сделать то, что давным-давно велел им хозяин. Может, тогда их боль вновь уснула бы.
Казалось, Даре не спастись, но она ловко уклонилась, водой просочившись сквозь плотную тьму.
Тут же взвился огненный круг, запирая несчастных созданий.
Как они бились, как стонали! Но выход найти не могли.
Дара, тяжело дыша, подскочила к Гору, положила ладонь на спину. Изрезанные пальцы впились в янтарь, потянули….
Гор захрипел, открыл рот в беззвучном крике и рухнул Ярине на руки, содрогаясь.
– Терпи, мальчик! – велела Дева. Она тянула и тянула, пока сердце дивьего короля не запылало в ее ладонях.
– Вот и все.
– Гор, – шепнула Ярина. Ужас не давал вздохнуть. Рана была смертельной тогда. А сейчас? Вдруг он умрет? – Гор, пожалуйста.
Она гладила его по волосам, не в силах отвести взгляд от Дары, которая смотрела на последний осколок янтарного меча и улыбалась с такой нежностью, словно держала на руках сына.
– Я крепче, чем... ты думаешь, – просипел Гор, вытирая мокрое лицо трясущейся ладонью. – Не могу же тебя одну бросить.
Ярина со всхлипом прижалась к нему. Живой!
– Вот и все. – По лицу Дары текли слезы. – Восемьсот лет. Я так устала.
Она забрала у Ярины ожерелье и наклонилась, чтобы один за другим собрать оставшиеся осколки.
– Как только мы уйдем, заклятие разрушится. Твоя девочка будет свободна. Чары вокруг леса исчезнут, и больше никто, кроме лесовиков, не сможет им владеть.
– Рана зарастет? – Ярина боялась смотреть, во что превратилась спина Гора.
– Это уже ваша забота. – Дара бережно завернула все осколки в платок. – При правильном лечении он полностью поправится. Главное, вовремя взяться.
Она провела ладонью рядом с огненной стеной, за которой извивались тени:
– Все хорошо. Потерпите совсем немного.
– Что будет с тобой, если ты ступишь на Пустошь? – Гор хмурился, все еще вздрагивая от боли.
– То же, что и с остальными, полагаю, – повела плечом Дара. – Темная дорога или небытие – я возблагодарю любой исход. Главное, то, что мы забрали у диви, вернется обратно. Теперь у меня хватит храбрости сделать это.
– Считаешь, Пустошь поймет и простит?
– Крылатые твари всегда были хитры. Уверена, они спят, укрывшись стихийным проклятием, сотворенным их магами, и подпитываются силами, что оно забирает у людей. Это неважно. Я ступаю на этот путь с чистой совестью.
– Да неужели? – в голосе Гора звенела такая злость, что Ярина поначалу растерялась, как и Дара.
– Совесть у тебя чиста? Все долги раздала? Никого не забыла?
– Свень, – тихо охнула Ярина. Как они могли забыть? Сын охотника и Дары оставался круглым сиротой. Кто его будет воспитывать? Русалки? Водяной? Он же человек.
– Вот именно. – Гор каким-то чудом нашел в силы подняться.
Дара поджала губы:
– Если хочешь, можешь сам о нем позаботиться. В благодарность за спасенную жизнь.
– Удобно, правда? Скинуть ребенка на чужие плечи.
– Я его не хотела!
– Врешь! – зарычал Гор. – Его бы не было, не желай ты этого, не люби Смила.
– Это была не я!
– Как удобно! Только Дара – это тоже ты.
– Ты так хочешь запустить руки в мои знания? – презрительно усмехнулась берегиня. - Что готов оставить это место под гнетом магии?
– Да плевать я хотел на твои знания! Провались они в Реку вместе с тобой! Но это твоя ноша. Имей совесть взять ответственность за сына.
– Я устала! – выкрикнула берегиня. – Как ты не поймешь?! Я так устала! Лучше никакой матери, чем такая, как я.
– Не тебе решать!
Дара вдруг успокоилась, скрестив руки на груди.
– Больная мозоль, да? – спросила она. – И что ты предлагаешь? Нельзя оставить все, как есть. Мы оба это понимаем. Твоя девочка скоро умрет, если не уничтожить останки крылатой твари, проклявшей нас.
– Я пойду вместо тебя, – Заступив ей дорогу, устало вздохнул Гор.
Ярина рядом испуганно всхлипнула, но он даже не глянул на нее и продолжил:
– Вырасти сына, воспитай его человеком. Твои братья освободятся, они ведь привязаны к сердцу и ожерелью. Когда они исчезнут, ты будешь вольна уйти отсюда. Посмотришь, как изменился мир. Вдруг тебе понравится.
– Это очень глупая жертва, мальчик, ты знаешь? Отпускать на свободу такое создание, как я. Не боишься того, что я могу сотворить?
– Возможно, ты права, – не стал спорить он. – Но я точно знаю: бросить ребенка – это худшее, что ты можешь сделать. Гораздо хуже всего этого кошмара, что уже случился. Может, забота о ком-то кроме себя, вобьет тебе немного ума в голову.
