еще был в основном угон, перебрасываемые туда-сюда и… — Нахмурившись, он спросил: — Шевеление? Reive? Я не уверен в английском слове».
— Кража животных? — спросила Пэт, просто чтобы убедиться, что она правильно поняла, и, когда он кивнул, сказала: «И то, и другое».
«Сначала они будут возвращаться туда, а потом обратно».
«Хорошо. Значит, не очень хорошие соседи.
— Нет, — сказал он со вздохом. — Но все же не так уж и плохо.
— Если ты так говоришь, — сказала она с сомнением.
— Это был другой мир, — серьезно заметил он.
Пэт только кивнула. — Так что же изменилось?
— Ваниттус Вилани, — сказал Санто с отвращением в голосе. «Он родился в том же году, что и Дарди».
— Вилани была семьей, с которой враждовали Бруни? — спросила она, просто пытаясь не ругаться.
«Si. Первоначальная вражда была с его отцом Винсенте Вилани. Винсенте встретил свою спутницу жизни примерно за пять лет до того, как у них родился Ваниттус. Он был их первым сыном. Как оказалось, и единственным.
«Почему?»
«Налетчики из семьи Бруни совершили набег, украли несколько овец и, уходя, подожгли то, что они приняли за старую заброшенную хижину».
«Но она не была заброшена», — догадалась Пэт.
Санто покачал головой. — Леди Вилани была внутри. Она должна была навестить друзей при дворе, но задержалось. Когда они достигли земель Вилани, взошло солнце, и она укрылась в хижине. Она оставила при себе служанку, всем не хватило места, и она не ожидала беды, поэтому послала вперед других слуг и стражу. Старший Вилани спал, когда они прибыли. Но когда стемнело и Винсенте встал, слуги объяснили отсутствие своей госпожи. Винсенте выехал ей навстречу, как только получил известие, но по прибытии увидел горящую хижину. Он побежал, чтобы попытаться спасти свою спутницу жизни, и оба погибли».
— Вы очень легко воспламеняемы, — пробормотала она, вспомнив, как он это сказал.
«Si. Винсенте бежал навстречу смерти, когда вошел в горящую хижину и знал это. Вот как важны для нас спутники жизни».
Пэт просто спросила: «Итак, сын…. ?»
— Он обвинил Ансельма, — торжественно сказал Санто.
— Он сделал это?
«Нет. Но это сделали его люди, и Ваниттус возложил на него ответственность. Думаю, Ансельм тоже чувствовал себя виноватым, иначе его бы точно не схватили так легко.
— Ваниттус убил Ансельма? — спросила она и, когда он кивнул, сказала: «Прости».
Санто грустно хмыкнул, а затем вздохнул и продолжил: «Онората хотела отомстить. Но месть вышла из-под контроля. Двое погибли с одной стороны, один с другой. Я пытался урезонить ее и убедить ее оставить все как есть». Его рот сжался. «Я думал, что отговорил ее от этого. Но я должен был знать ее лучше. В тот момент, когда я ушел, она начала планировать свою месть».
— Я предполагаю, что что-то пошло не так, — серьезно пробормотала Пэт.
«Si. Можно и так сказать, — сухо сказал он. «Ее люди напали на Ваниттуса и привели его к ней, чтобы она могла убить его лично, как того хотела Онората. Но как только они привели его в крепость Бруни, оказалось, что она не может ни читать, ни контролировать его. Он был для нее возможным спутником жизни».
— Ого, — в смятении выдохнула Пэт.
— Si, — мрачно сказал Санто.
«Что она сделала?»
— Она не смогла убить его, так что отпустила, — устало сказал Санто. «Это была самая большая ошибка в ее жизни, которая привела к гибели ее самой и наших детей».
Пэт молчала. Она действительно не знала, что сказать. К счастью, Санто, похоже, не ожидал, что она что-то скажет, и продолжил.
«Я ничего не знал об этом, пока это не произошло. В противном случае я мог бы предотвратить то, что произошло». Его рука поднялась к голове, и она знала, даже не поднимая головы, что Санто проводит ею по своей лысой голове. Его рука опустилась, и он продолжил: «Тем временем она пришла ко мне по поводу новой попытки завести девочек. Не зная, что произошло, и понимая ее желание, я согласился, и мы попытались. Из этой попытки ничего не вышло, и мы пытались еще дважды, прежде чем она забеременела. Беременность протекала легко, и девочки родились красивыми и совершенными. Все казалось прекрасным в течение следующих пяти лет».
— Но это не так, — вздохнула она.
«Нет. Ничего не было в порядке. Ваниттус был молод и…
«Что?» Пэт прервала его фырканьем. «Ему было больше ста лет, если он родился в том же году, что и Дарди».
— Молод для бессмертного, — поправился Санто. «Он. . своевольный и высокомерный. Он также считал, что предал своих родителей, страстно желая Онорату, и злился на нее. Он был в равной степени разгневан и тем, что она не хочет иметь с ним ничего общего».
«Так что, по сути, Ваниттус накрутил себя», — предположила она, а затем добавила: «Хотя, я немного удивлена, что она смогла устоять. Я нахожу тебя совершенно неотразимым. И я действительно пыталась бороться с этим, — призналась Пэт, хотя знала, что не очень старалась. Санто был как наркотик, без которого она не могла обойтись. Если бы Ваниттус был таким для Онораты….
«Если бы ты узнала, что я был членом «Медного Круга», который убил твоих родителей….». Он умолк, когда она нахмурилась.
— Это другое, — мрачно сказала Пэт. «Пожар был несчастным случаем. Они не знали, что внутри хижины кто-то есть. Моих родителей специально обезглавили и сожгли».
— И, возможно, именно поэтому Ваниттус желал, чтобы Онората стала его спутницей жизни. Смерть его родителей не была преднамеренным убийством. Но Ваниттус велел подвергнуть Ансельма пыткам, прежде чем сжечь его, — серьезно сказал он.
«Ой.» Пэт вздохнула.
— Но я думаю, что Онората все же попала под чары, — печально сказал Санто. «Я думаю, именно поэтому она так отчаянно нуждалась в еще одном ребенке. Она сказала, что это потому, что ей нужны девочки. Но потом я подумал, что это должно было отвлечь ее от желания Ваниттуса.
— Что заставило тебя так подумать? — спросила она с любопытством.
— Потому что позже Ваниттус сказал мне, что однажды ночью она переспала с ним. Что только ухудшило положение. Он был достаточно молод, чтобы все еще вести половую жизнь. Или был. Однако после секса со спутником жизни ни одна смертная или бессмертная женщина не смогла бы удовлетворить его».
«Должно быть, Онорате тоже пришлось нелегко», — заметила Пэт.
— Si, но Онорате было восемьсот лет. К тому времени она стала умнее, дисциплинированнее и уже шестьсот или семьсот лет не интересовалась сексом, привыкла обходиться без него».
С минуту они оба молчали,
