«Здравствуй, сынок!
Знаю, ты расцениваешь меня, как ужасную мать, недостойную тебя. И ты прав. Я тебя не заслуживаю, Лукас.
Когда готовила эту записку, я особо ни на что не рассчитывала. Может быть, ты никогда и не узнаешь, что я хотела тебе сказать. Просто ты не берешь трубку, когда я звоню, а я уже столько раз пыталась. Надо полагать, удаляешь все письма, которые я присылала на твой электронный аккаунт, а теперь ты его сменил. Я пыталась узнать снова хотя бы твой новый итальянский номер, но мне не удалось. Ровно так же, как и не удалось выяснить твой адрес в Риме. Если ты читаешь сейчас эти строчки, то, наверное, думаешь, почему же я не приехала в Италию, раз так сильно хочу увидеть тебя? Все очень просто, Лукас: я не хочу. Да. Я ведь знаю, что ты не захочешь меня видеть. Это будет напрасный визит, и я только разозлю тебя. Поэтому я стараюсь дозвониться и дописаться до тебя.
Я сожалею о том, что бросила тебя, но я не была счастлива с Мэтью. Пожалуйста, прости меня, если сможешь. Может, ты хочешь знать, есть ли у тебя сводные братья или сестры? Нет, так сложилось, что ты у меня единственный ребенок. И я очень сильно мечтаю о том дне, когда ты отпустишь все обиды, связанные со мной, и мы сможем ездить друг к другу в гости.
Я люблю тебя, Лукас. Прошу, знай и помни это всегда.
Уитни,
Твоя мама.
P.S. Мой телефон: 8-10-44-9015678320
Адрес: 313 Westminster Bridge Road, London, SE2 9EH»
Ограждая себя от всей планеты и даже от меня, он скрестил на груди руки. Читая письмо, я не вытерпела страданий, атакующих изнутри, и ударилась в слезы. Даже стало завидно, как бы кошмарно это ни звучало. Я позавидовала Лукасу, ведь его мама хочет знать о нем, беспокоится про свои с ним отношения. Она настойчива, но в этом определяется ее материнство. Она не идет на попятную, хоть ее поступок в молодости мне не понятен. Что бы Лукас ни думал, в этой записке есть огромная правда: мама любит его. Если бы я знала, что моя мама приезжает, дабы изредка просто взглянуть на меня со стороны, было бы легче. Просто быть уверенной, что я ей нужна. Что я важна для нее, как Лукас важен для своей матери.
Это сложно объяснить тем людям, у которых есть родители. Людям, которых никто не бросал. В какой-то момент от нас с Лукасом отказались те, кто должен быть рядом до конца, советовать, оказывать помощь при необходимости, любить, волноваться и просто служить молчаливой поддержкой, когда в этом есть острая нужда. Если уходит мама, складывается ощущение, что ты – плохой ребенок, что тебя не за что любить. Я казалась себе жуткой и никчемной. Папа пытался помочь, а ему требовалась моя дочерняя ласка. Однако поначалу я была слишком зациклена на личных проблемах и на том, что мама больше не поцелует меня перед сном, не спросит, как мои дела, не приготовит мне завтрак.
Я подступаю к Лукасу, опускаю его сложенные на груди руки вниз и заключаю его в объятия. Безгранично прижимаю его к себе и прихожу в изумление: откуда только взялось столько сил? Блэнкеншип немногим позже обнимает меня в ответ. Не знаю, разрешил ли он себе заплакать, когда я не могу его видеть? Позволил ли себе стать на миг незащищенным и легкоранимым мальчиком, которым когда-то был? Мне не надо знать наверняка. Я хочу, чтобы он расслабился и сам вынес вердикт, что ему делать дальше.
В моей ладони конверт и не спрятанное обратно в него письмо. Я защищаю его от незначительного ветра. Я отдам его потом Лукасу, чтобы он смог перечитывать его, когда захочет. Чтобы он помнил: в жизни своей мамы он занимает очень большое место.
Глава 26Ева
Неожиданная весточка не разрушила наши планы. Мы пообедали в Башне «Оксо», не упуская из виду безоблачное ночное небо Лондона. В Темзе отражались звезды и свет уличных фонарей. Жаль, что улетать нам уже завтра, я еще хотела посетить блошиный рынок на Портобелло-роуд. Не то что бы у меня есть цель купить там что-то конкретное – просто прогуляться и заглянуть в антикварные магазинчики, пообщаться с уличными торговцами. Наверное, в ярмарках содержится неповторимая атмосфера Англии.
В Вест-Энде просто нереальное множество театров. Я лелею мысль предложить Лукасу провести этот вечер, гуляя около них, оценивая великолепные старинные фасады. Конечно, все мы не обойдем, но хотя бы некоторые – было бы неплохо. В темное время суток на проспектах и переулках любого города не бывает недостатка молодежи. Мы будем не единственные в своем стремлении любоваться эклектическим многообразием архитектуры, которая освещена различными яркими огнями Лондона.
Такое мини-путешествие может стать альтернативой колесу обозрения, куда Лукас хочет наведаться. Говоря без шуток, высота – не мой конек. И я не кокетничала, я воистину ее боюсь.
Когда мы возвращались в Waldorf, февральская погода не на шутку разбушевалась. Снега не было весь уик-энд, но вдруг он повалил и поднялся шквалистый ветер, что, будучи неприветливым и ярым, не пощадил ни туристов, ни местных жителей. Но обильность осадков, смех подростков и швейцар, открывший нам с Лукасом дверь, благоприятствовали тому, чтобы окружающая действительность предстала передо мной некой сказкой. Пускай на короткий миг. Но отваживалась ли я просто помечтать о подобном? Нет. Потому я убежденно заявляю: обходительный персонал отеля, любезное обслуживание, шампанское с вкуснейшими закусками в номер, из окон которого раскинулась нарядная и богатая часть Лондона, – это моя индивидуальная сказка.
Атмосфера этого города состоит не только из легендарных двухэтажных автобусов, Биг-Бена и почтительного отношения лондонцев к алкоголю и всяческим пабам. Столица Англии – захватывающее театральное и музейное изящество, которое сочетается с хорошими манерами и фрагментарно чудаковато-одетыми прохожими. Его обитатели вечно куда-то спешат, не замечая, какая в нем пышность ароматов и какое разнообразие красок. И зима – не помеха для познавания таинственного и занимательного города именитых телефонных будок, вошедших в историю.
Лукас забрал у меня письмо и запрятал его туда, где оно и покоилось ранее. С течением времени он оправился, полнота духа и отличное настроение в нем очень порадовали. Мы ввалились в выделенный для нас люкс, потеряв друг от друга голову. Целуясь и раздеваясь прямо у двери, которую даже не успели прикрыть за собой. Я впала в беспамятство от того, как он вдыхал запах моих волос и целовал пряди, лаская пальцами низ живота. Верхняя часть моего гардероба валялась на полу, но я еще оставалась в нижнем белье… И будь проклят этот Лео Моска! Он позвонил совсем не вовремя, потому Лукас абстрагировался. Жестами дал понять, насколько важен этот разговор, а потом закрылся в большой спальне, продолжая вести долгий бизнес-диалог.
Я принимала душ, когда он ушел. В центре гостиной на столике с затейливыми высокими ножками лежит миниатюрный прямоугольный лист. Просушивая волосы полотенцем, я пару раз перечитываю два написанных его широким почерком слова:
«Скоро вернусь»
