Не зная, как воспринимать новость, замираю. Это длится самую малость. Испугавшись, что что-то могло произойти, направляюсь в малую комнату, хватаю с прикроватной тумбы телефон и набираю номер Лукаса, но… его мобильный отключен.
– Перезвони, пожалуйста, когда прослушаешь. Я переживаю. Что случилось? – оставляю ему сообщение после того, как оператор предлагает это сделать.
Облизываю влажные губы. Необъяснимое ощущение приближающих неурядиц сковывает горло, и я едва сглатываю образовавшийся ком. Тот почему-то оказался слишком весомым, тогда как у нас с Лукасом все наладилось. Надеюсь, он не уехал творить глупости? На него нынешнего это не похоже. Сейчас Блэнкеншип абсолютно другой. Может быть,… он поехал к маме? Теперь у Лукаса есть ее адрес. Однако за обедом в «OXO Tower» он сказал, что его встреча с матерью не состоится, что он не готов к этому в ближайшем будущем. А затем строго отрезал: «Это не обсуждается, Ева».
Ладно, хорошо, я не стану накручивать себя. Ничего еще не случилось. У нас с ним все превосходно, так что… все таким и останется. Мне просто пора перестать думать о плохом. Я беру за жабры пессимистический настрой и вынуждаю его покинуть мою голову. Сбрасываю отельный халат и натягиваю белые джинсы, которые мне вчера жутко понравились в витрине бутика на Оксфорд-стрит. И которые Лукас мне купил. Я думала отказаться, но зачем? Ему нравится делать меня счастливой. А мне нравится делать счастливым его.
В главной спальне люкса, где Лукас иногда уединяется, не только больше мебели давно минувшей моды, чем в комнате скромных размеров, но и бардак, оставленный Блэнкеншипом, заметнее. Разбросанная им повсюду одежда, валяющийся на громадной кровати с балдахином планшет. Кое-где стоят пустые бутылки из-под минеральной воды, которые он взял в мини-баре. Не знаю, зачем собираю за ним его бардак, этим займется служба уборки номеров. Горничные должны прийти через сорок минут.
Улыбаюсь воспоминаниям, чувствуя наплыв внезапной эйфории. В ресторане, пока мы ужинали отлично прожаренным стейком, Лукас признался, что я понравилась его друзьям. В ту минуту мой взгляд был направлен на грандиозный собор Святого Павла. Но после произнесенной Лукасом фразы, все мое внимание было отдано ему.
– Твои друзья мне тоже очень понравились, – я сказала ему тогда с искрящимися глазами.
Роскошь и феноменальный пейзаж зачаровывали. Лукас зацепил вилкой кусок вкуснейшей свинины и нацелил на меня острия, прожевывая во рту хрустящие овощи.
– Кстати, Томас оценил твой акцент. Он в восторге.
– Такой сдержанный, – я вскинула брови и засмеялась. – По нему не скажешь, что он вообще может чем-то восторгаться.
Лукас расхохотался, а потом отпил из бокала белого вина.
– Томас всегда сжатый и тот еще скряга, если речь идет об эмоциях, впечатлениях…
Как и большинство англичан. Томас вырос в Великобритании, потому это не удивительно. Он мало чем отличается от Дейла, к примеру. Итальянская кровь бурлит в Маркусе, именно из-за этого он иногда лишается самообладания. А Лукас… Лукас – мой. Он повелся с Евой Мадэри, вследствие чего впустил в себя жар, вспыльчивость, энтузиазм. Но у него эти душевные переживания проявляются нечасто.
Проверяю сообщения на телефоне – от Лукаса ничего. Зато Диего все так же переводит тему, когда я допытываюсь у него о цели встречи с Лукасом в кафе Греко. Сколько бы раз я не задавала ему этот вопрос, он предлагает мне спросить у Блэнкеншипа напрямую, но у меня пока не было времени, потому что я не хочу портить головокружительные выходные подобными беседами. Доминик и Селест пишут, что с нетерпением ожидают моего приезда и предстоящих рассказов о Лондоне. Жалуются, что я не загрузила ни единой фотографии в «Фейсбук». Я собиралась ответить им в нашем общем чате, пока не пришло новое оповещение в WhatsApp. Неизвестный номер, но фотография пользователя чрезмерно знакома, и у меня не выходит игнорировать сообщение от Валерии Бернарди.
«Надеюсь, тебе хорошо отдыхается в Королевстве? Не забывай, кто должен был быть на твоем месте. Хочу видеть, как ты засунешь свою непосредственность в ж*пу, когда Лукас бросит тебя. А ведь он бросит. Кто ты такая, помнишь? Никто».
В припадке ярости я удаляю ее сообщение так же быстро, как оно появилось в моем телефоне. Блокирую аккаунт и бросаю телефон на постель под воздействием дурного эффекта. Закрыв руками лицо, я остаюсь стоять около несовременного письменного стола. Она должна оставить нас в покое. Лукасу Валерия тоже пишет? Теперь уже во мне разрастается паника, которую я не допускала. Она разрывает кандалы в виде светлых мыслей. От тех не остается и следа через две минуты. Страх накрывает с головой, а паника – я отчаянно отгоняла ее – обездвиживает на какое-то время. Внедряет в сознание чудовищные картины.
Все хорошо.
Все хорошо.
Не произошло ничего плохого.
Сев на потрепанное сиденье ветхого деревянного стула, я провожу пальцем по сенсорной панели лэптопа Лукаса. Подпираю рукой голову. Фактически я сижу здесь в ожидании Блэнкеншипа, в ожидании того, что он подтвердит мой надрывной оптимизм. Усердная бодрость, которую я выжимаю, точь в точь как лимонный сок, дается мне нелегко. Ее почти не осталось.
Вкладки, использованные Лукасом, не закрыты. Я попадаю на страницу его музыкальных предпочтений в Deezer.*1* Перемещая палец по тачпаду, я кликаю на кнопку внизу, запуская нашумевший трек фолк-группы. Вокалисты Mumford & Sons – их музыку боготворит Лукас – исполняют свой хит «I will wait», приятные мужские баритоны вытекают из динамика серого ноутбука с необыкновенно плоским экраном. Он широк, и в выделенном пространстве открыто еще несколько страниц. В том числе, вверху заметен выступ с логотипом «Фейсбука», но я и не раздумываю над тем, чтобы перейти туда. Я не буду. Убирая руки за голову, зажимаю в кулаках все еще влажные волосы. Мне стоит пойти и вынуть фен из шкафчика в ванной – я сделаю это и подожду Лукаса. Он мне все расскажет, он со мной всегда честен.
Но встать не получается. Собственное тело не слушает указаний. Глаза снова находят экран лэптопа, а рука сама собой падает вниз. Я нажимаю на иконку всемирной социальной сети и попадаю прямо в диалоговое окно. Подавленно и скрипуче вздохнув, уговариваю себя оставить все, как есть, и уйти прочь. Ведь, если бы Лукас что-то скрывал, он бы не забыл выключить компьютер. Однако взор уже прошелся по некоторым непрочитанным сообщениям из дюжины таковых. Маркус, Дейл, Флавио и другие меня не интересуют. Взгляд ухватывается за имя, которое я встречала раньше.
Джорджина.
Эта девушка звонила Лукасу в то утро, когда я нашла его телефон брошенным в машине? Это она? Для меня не существует больше никаких ограничений. Перед глазами все плывет, когда я перехожу к их диалогу. Последнее, что она прислала ему:
«Да, хорошо». – Сегодня. Чуть больше часа назад.
Что, черт возьми, это такое? Их переписка не дает глотнуть воздуха. Стены, шкаф, тумбы, кровать, картины – все рассеивается, пропадает в тумане изо лжи и мрака.
