мой вопрос: как? — Юргенсон говорил: — Очень ifpocTo. Надо Володарского убить».
— Я, что ли, должен убить? — спросил Гуго.
— Нет. Ты сиди в машине и молчи. Когда навстречу будет идти машина и покажут сигнал, остановишься. Сделаешь вид, что машина испортилась, — ответил Юргенсон. — Тогда сделают все, что надо.
Юрген заколебался, и Юргенсон сказал ему, что в награду Гуго может взять себе бумажник.
Тут, отвлекаясь от пересказа показаний Гуго Юргена[98], надо сказать, что если действительно слухи об участии Моисея Марковича в парвусовских аферах верны, то речь шла, разумеется, о весьма солидной сумме. Однако сам Гуго на допросе на этой детали не стал останавливаться, а просто заявил: Юргенсон «сказал, чтобы я не кричал, а взял бы бумажник Володарскйго в свою пользу и только потом заявил бы о случившемся. Потом учил, чтобы я незаметно брал бы бумажник от Володарского, осматривая его, где его ранили».
Вот такой разговор происходил 7 июня в смольнинском гараже…
— А кто же убьет его? — глуповато спросил Гуго.
— Адвокаты и студенты… — засмеялся Юргенсон.
Об этом разговоре Гуго Юрген рассказал на допросе в ЧК уже после убийства Володарского, а тогда, две недели назад, — видимо, он тоже очень любил Моисея Марковича, заставлявшего его катать на машине своих девочек! — ничего не сказал.
Ну а 20 июня события развивались так…
В половине десятого утра Гуго Юрген, как обычно, подал машину к «Астории». Володарский сел в автомобиль с дамой и, доехав до Галерной, где находилась редакция «Красной газеты», велел отвезти даму в Смольный.
На Галерную Гуго вернулся в половине одиннадцатого и до четырех часов стоял, пока не повез Моисея Марковича обедать. Кормили и Юргена, и Володарского в Смольном, но в разных столовых.
С положенным прислуге обедом Гуго управился быстрее Володарского и, дожидаясь шефа, зашел в комнату № 3, чтобы взять наряд на следующий день. Тут он снова столкнулся с Петром Юргенсоном.
«Мы разговаривали две-три минуты. Юргенсон спросил: «В какой комнате в «Астории» живет Володарский? Сегодня я должен дать окончательные сведения».
Тут Гуго явно недоговаривает… Судя по показаниям Петра Юргенсона[99], разговор был более обстоятельным, и Гуго долго жаловался, что «боится ехать с Володарским, ибо толпа кричит и орет».
Но существенно другое… За несколько часов до убийства Володарского его водитель говорит со своим приятелем об этом убийстве.
Разумеется, на первом допросе Гуго не заикался об этих пикантных подробностях, они выяснились в ходе расследования, а 20 июня Гуго Юрген подробно рассказал лишь о том, как произошло само убийство…
4
Около семи вечера он отвез Моисея Марковича на митинг на Николаевском вокзале. Что происходило там, на митинге, Гуго не знал, но понял, что Моисея Марковича хотели отмутузить. Железнодорожники не пропускали его к машине, и Володарскому пришлось бежать «через другие ворота, тайком от митинга». Растерзанный, он юркнул в «роллс-ройс» и приказал ехать в Смольный.
Что узнал Моисей Маркович на митинге, о чем он хотел поговорить безотлагательно с товарищем Зиновьевым — неведомо. Однако, видно, что-то он узнал, о чем-то важном хотел поговорить, потому что в этот вечер искал Григория Евсеевича с каким-то маниакальным упорством.
Из Смольного, захватив с собой Нину Аркадьевну Богословскую и Елизавету Яковлевну Зорину, Володарский едет в Невский райсовет. Но Зиновьева и там не было…
Пока Володарский звонил по телефону, выясняя, на каком заводе выступает Зиновьев, мимо райсовета проехал Луначарский. Богословская остановила его машину, и Луначарский объяснил, что Зиновьев должен говорить сейчас заключительное слово на митинге на Обуховском заводе.
«Луначарский уехал, а я побежала в Невский райсовет сообщить об этом Володарскому… — волнуясь, вспоминала потом Нина Аркадьевна. — Через несколько минут я с Володарским села в машину. Едва мы сели, как шофер поехал.
— Куда это едет шофер? — сказала я. — Вы же ему не сказали, куда, на какой завод.
— Да он знает из наших разговоров… — ответил Володарский.
Проехав некоторое время, машина замедлила ход… Шофер, полуобернувшись к нам, сказал: «Да… Пожалуй, весь бензин вышел» — и после этого сейчас же остановил машину»[100].
Необходимо отметить, что ездил товарищ Володарский на автомобиле, ранее принадлежавшем миллионеру Манташову. Этот «роллс-ройс» изготовлялся по спецзаказу и прежнему владельцу обошелся в кругленькую сумму — 125 тысяч рублей. Понятно, что и надежность этой, одной из лучших в Европе, марки машин тоже была повышенной.
Поэтому-то план, предложенный Петром Юргенсоном, технически просто невозможно было осуществить. Внезапная поломка сверхнадежного мотора, конечно, насторожила бы Моисея Марковича. Но сейчас — видимо, план был доработан — внезапно кончился бензин.
— Эх ты! — в сердцах сказал Моисей Маркович и вместе с дамами начал выбираться из машины.
И вот, надо же было случиться так, чтобы бензин кончился именно в том месте, где за углом дома с пистолетом в руках поджидал Моисея Марковича человек, чрезвычайно похожий на Петра Юргенсона.
Едва Володарский сделал несколько шагов в сторону Невского райсовета, как раздался первый выстрел.
«В это время мы стояли рядом, — рассказывала потом Нина Аркадьевна Богословская. — Я ближе от панели, на расстоянии полшага от меня Володарский. Зорина стояла по другую сторону от Володарского. Когда раздался первый выстрел, я оглянулась, потому что мне показалось, что выстрел был произведен сзади нас на близком расстоянии, но ничего кругом не увидела. Я крикнула: «Володарский, вниз!» — думая, что надо ему спрятаться под откос берега. Володарский тоже оглянулся. Мы успели сделать еще несколько шагов по направлению к откосу и были уже посреди улицы, когда раздались сразу еще два выстрела, которые послышались ближе. В этот момент я увидела, что Володарского два раза передернуло, и он начал падать… Когда я оказалась рядом, он лежал на земле, делая глубокие вдохи. Лежал он головой в сторону автомобиля, на расстоянии шагов трех от машины. Мы с Зориной стали искать рану и заметили одну в области сердца. Две другие раны я заметила на другой день при перемене ему льда.
Когда я увидела, что Володарский уже умер, я подняла голову, оглянулась и увидела в пятнадцати шагах от себя и в нескольких шагах от конца дома-кассы стоящего человека. Этот человек упорно смотрел на нас, держа в одной руке, поднятой и согнутой в локте, черный револьвер. Кажется, браунинг. А в левой руке я не заметила ничего.
Был он среднего роста, глаза не черные, а стального цвета. Брюки, мне показалось, были одного цвета с пиджаком, навыпуск.
Как только он увидел, что я на него смотрю, он моментально повернулся и побежал… Предъявленный мне шофер Юргенсон Петр имеет
