я пришёл?
— Почему? — прошептала Агашка, подаваясь вперёд.
— А потому, что жить без тебя всё равно не смогу. Если утопишь — значит, так тому и быть. Мне в эти дни до того тошно было, что я уж и сам думал в речку с моста вниз башкой сигануть.
Тут уже Агашка не сдержалась — разрыдалась, как маленькая. Когти спрятала и стала тереть глаза кулаками, размазывая по лицу слёзы и бурую речную тину.
— Я, наверное, такая некрасивая сейчас, — всхлипнула она.
— Неправда, — Илья взял её за тонкие запястья и заставил отвести руки от лица. На него смотрели немного испуганные голубые глаза — чистые, как родниковая вода в погожий день. — Для меня всегда будешь самой прекрасной.
На этих словах Тайка подхватила упирающегося Пушка под лапы и потащила за собой в сторону дороги, ведущей к деревне.
— Погоди, Тая, — канючил коловерша. — Я хочу дослушать.
Сопротивляться у него не было сил, поэтому он просто обвис у Тайки на руках. Ух, и тяжёлый! И сам как плюшка.
— Нечего там больше там слушать. Они сами разберутся.
— Но она же ещё не сказала, что простила, — Пушок вяло зашкрябал когтями по мокрой земле, пытаясь вырваться.
— Ну конечно же, простила, — Тайка улыбнулась. — Всё. Летим домой. Давай, маши крыльями.
— Я не могу лететь. Говорю же — плохо мне. Понеси меня на ручках!
Ну что с ним будешь делать? Пришлось волочь рыжего негодника до самого крыльца, а там его уже Никифор принял, положил на печку, накрыл одеялом и, сокрушённо цокнув языком, пробасил:
— Ну что ж, будем лечить! Таюшка-хозяюшка, где у нас клистир?
Наутро, ещё до завтрака, Тайка услышала стук в дверь и, накинув на плечи шаль, выскочила на улицу. Она ожидала увидеть Илью. Или, может быть, Майю — та ведь должна была уже узнать добрые новости. Но во дворе никого не оказалось. Только на крыльце стояла корзинка, полная всякой снеди. Чего там только не было! И связки вяленой рыбки, и белые грибы с подберёзовиками — явно утренние, самые свежие, без единой червоточинки, и земляника (Откуда только взялась? Лесная ведь ещё не поспела!), и даже горсточка речного жемчуга, собранная в нить: хочешь, как бусы носи, хочешь — вокруг запястья наматывай. Но, самое главное, на дне корзины лежало чудесное платье из белого и светло-голубого шёлка, похожего на струящуюся родниковую воду. По фасону оно очень напоминало одежды, которые носили сами мавки по праздникам: летящие рукава, высокая талия, длинная юбка, а под грудью — широкий пояс, расшитый всё тем же отборным жемчугом. Ух, и красотища — глаз не оторвать. И это платье пришлось Тайке впору, как будто бы на неё и шили.
Записочку на бересте она обнаружила не сразу, а когда прочитала, расплылась в улыбке. Там было нацарапано:
«Спасибо тебе, ведьма! Права ты оказалась: ненависть ненавистью не победишь, зато любовь побеждает всё. Сестрицы дарят тебе это платье, чтобы было в чём на выпускной идти. Ты уж повеселись там от души. Увидишь кого из наших — не пужайся, мы просто потанцевать зайдём».
Подписи не было, но Тайка и без того поняла, что это от Майи посланьице. Тем более, что на другой стороне была ещё приписка:
«А про живику-корень я наврала — не вернётся болезнь. Просто проверить тебя хотела, ты уж прости меня».
Так вот, значит, почему мавка на глаза ей показываться не стала! Вину чувствовала за обман. А Тайка, надо сказать, на неё ничуть не разозлилась: новость-то была хорошая! Эх, вот бы этого живики-корня на зиму запасти, чтобы не болеть, когда всех гриппом накроет. Да, наверное, редкий он…
Она была так рада, что всё хорошо закончилось, что готова была прыгать от счастья. И запрыгала, когда вдруг тренькнуло сообщение в телефоне. Мама сообщала, что командировку удалось перенести и теперь она на выпускной приедет. Уже вот даже в автобус села.
— Тая, ты это что, ревёшь, что ли? — Пушок, охая и переваливаясь с лапы на лапу, тоже выполз на крыльцо. — Что ещё случилось? Какая беда? Если чем помочь, так ты скажи. И даже пирожков в оплату не возьму, слышишь?
Тайка сгребла коловершу в охапку и громко чмокнула в рыжую макушку:
— Не волнуйся, Пушочек. Это я от счастья!
Позвоните ведьме
Сказка для Тины Керч
— Тай, ты мне нужна как ведьма, — раздался в трубке взволнованный голос, который Тайка сперва не узнала.
— Э-э-э, а кто спрашивает?
— Это Тина. Помнишь меня?
Теперь Тайка вспомнила. Это же та дачница, с которой они вместе нашли Кручинушку, а потом отлично посидели, поели шашлыков в теплой компании и, конечно же, обменялись телефонами. Тайка тогда сказала: если понадоблюсь, звони в любое время. И это была не просто вежливость. Она знала: если уж человек однажды столкнулся с чудесами, они его так просто не оставят. Непременно продолжат случаться. И хорошо, если это будут добрые чудеса…
— Что у тебя стряслось, Тин?
— Да я пока сама не поняла, стряслось или нет, — вздохнули в трубке.
— Ты сейчас в городе?
— Ага.
— Дома?
— Нет, у подруги. Она в отпуске, а я кота зашла покормить.
— И как себя чувствует кот? — Тайка спрашивала не из праздного любопытства. Кошки любую нечисть за версту чуют. Злобушков-воробушков гоняют, на раздорок охотятся, могут даже некрупного барабашку придушить.
— Сныкался под диван. Но знаешь, он чужих не любит.
Или почуял неладное, подумала Тайка, но вслух этого говорить не стала. Незачем пугать подругу, когда та и без того волнуется, по голосу слышно.
— Расскажи, что тебя насторожило? — Придержав трубку плечом, она налила себе чаю. Интуиция подсказывала, что разговор предстоит долгий.
— Я сюда уже третий раз прихожу. — В трубке что-то забулькало. Похоже, Тина тоже решила налить чайку. — И знаешь, мне квартира сразу не понравилась. Дом новый, необжитой как будто.
— Ага, значит, домового нет. В новостройках такое сплошь и рядом встречается.
— Звуки какие-то, шорохи. То вода капает, то трубы гудят. А позавчера я услышала, как кто-то скулит. Думала, собака. Но подруга сказала, что собак у соседей нет. Подъезд вообще полупустой, жильцы не везде въехали. Сегодня пришла: лифт не работает, пришлось пешком на одиннадцатый чапать. Захожу на этаж: опять слышу — скулит.
— Так, может, собаку привезли, когда твоя подруга уже уехала? — Это было бы самым простым объяснением. И никакой тебе мистики.
— А по трубам кто стучит? Тоже собака? — усмехнулась Тина.
— Или ремонт делают.
— Так ночь на дворе.
— Ну, соседи разные бывают. Мама
