Сказано в Евангелии о лжепророках: «По плодам их познаете их… Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые». Ваше царство не свободы, а террора и смерти…
Махно, помрачнев, расстегнул кобуру, достал маузер, направил на Сергея. Тот замолчал.
– За такие слова, – сказал Махно, – кто другой и не сдержится… Вы честный человек. И у вас своя правда. А у нас – правда своя. Мы тут, возможно, в грязи и крови. Хреновое это дело – воевать. Не статьи писать. Встали мы за свободу и справедливость. Вот она, наша правда, за неё и бьёмся, и умираем.
– Если нет общей правды – значит, не будет у нас ни свободы, ни справедливости, ни братства.
– Каков проповедник, а? – обратился Нестор к Теоретику. – Чистый агитатор. Только того понять не может, что не моя вина, коли в душе человеческой столько дряни понамешано. Пусть за то Бог ответит! Спроси его, зачем Он такое сотворил? А раз уж Он оплошал, мы разрушим всё, ко всем чертям, и сами сотворим новый светлый мир! Чья правда победит, так и будет. Свобода или смерть, и – точка. Вот наш выбор.
– Простите, но я не понимаю, как можно победить такими малыми силами. И люди тут у вас… ну, всякие.
– Сброд, желаете сказать? Нет, не совсем. Хотя есть отдельные деклассированные элементы. Но воевать умеют.
– У нас народная армия, – подал голос Теоретик. – Сейчас осень, и многие крестьяне разошлись по домам. Но если надо, поднимутся десятки тысяч…
Резко открылась дверь. Молодая женщина в мужской одежде ввела Полину:
– Это что за краля? Говорят, дочь местного помещика.
– Бывшего, – ответил Махно. – Он журналист из Парижа, а это его невеста. Ищет своего отца. А это (обращаясь к Сергею) супруга моя, Галина Андреевна.
Галина внимательно оглядела Сергея. Он встал. К нему подошла Полина и взяла за руку.
– Вот собираюсь им свадьбу сыграть.
– Так они ж венчаться захотят.
– Ну и что? Потрафим этим предрассудкам. Анархия – это свобода личности. Хотят венчаться – их воля. Нам от этого не убудет.
За окном раздались зычные и протяжные команды: «По коням!» Воинская часть двинулась в поход с песней:
Мы их же перережем, да мы их побьём,
Последних комиссаров мы в плен заберём.
Ура, ура, ура! Пойдём мы на врага
За матушку Галину да за батька Махна.
Нестор и Галина торжественно застыли у окна. В глубине комнаты продолжали стоять Полина и Сергей, держась, как дети, за руки.
…Странная свадебная процессия с песнями и стрельбой подъехала к деревенской церкви: два десятка вооружённых всадников, тачанка с пулемётом и где-то добытая коляска на рессорах, в которой сидели Полина, Сергей и Махно со своей супругой.
Полина и Сергей не выглядели счастливыми. Раненый Александр остался в селе, где находились главные силы махновцев. Всё происходящее Сергей воспринимал как бред, сновидение, фантасмагорию.
– Простите, иначе было нельзя, – шепнул Сергей Полине.
– Это судьба, – ответила она.
– Я люблю вас, Полина.
Церковную церемонию прервала перестрелка где-то невдалеке.
– Продолжай! – скомандовал Махно замолкнувшему попу и что-то сказал ординарцу, быстро покинувшему церковь. Вдруг выстрелы раздались совсем рядом.
Вбежал ординарец:
– Батько, красные! Полундра!
В дверях церкви сбоку показался силуэт:
– Стоять! Сопротивление бесполезно! Выходи по одному!
В ответ Махно пальнул из маузера. В помещении звуки раздались гулко и страшно, как взрывы.
В дверях выдвинулось дуло «максима», загрохотала пулемётная дробь. Пули впивались в иконы, в деревянное распятие. Рухнул священник, раскинув руки. Заползая в ниши, отстреливались махновцы. Сергей упал, увлекая за собой Полину.
Крик Махно:
– Сдаёмся!
Стрельба смолкла.
– В своих, в коммунистов стреляете! – загремел в храме голос Махно. Нестор встал во весь рост, подняв руку.
– Выходи по одному! – раздалось в ответ.
Ординарец батьки вдоль стены прокрался к дверям и бросил одну за другой две гранаты в дверной проём. Под взрывы и крики махновцы бросились из церкви, стреляя на ходу. Один из них ловко развернул пулемёт и под вопль Махно – «Жарь, Гаврюша!» – открыл стрельбу.
В опустевшем храме Полина, лежащая рядом с Сергеем, приподнялась, оглядываясь. Сергей не двигался. Она погладила его лицо и вдруг поняла: он без сознания. На груди его расплылось красное пятно. В углу рта появилась кровавая пена. Он хрипел.
Грохот боя, отдаляясь, смолк вдали. В церковь осторожно стали заходить тихие серые люди. Порой крестясь на простреленное распятие, они принялись выносить тела двух убитых и помогать раненым.
8
Сергей открыл глаза. Первое, что увидел, – лицо Полины. Влажным прохладным платком она легонько протирала его лоб, щёки. Сергея бил озноб. Всплывали в памяти обрывки воспоминаний: его куда-то везут на телеге… Провал… Полина в слезах наклонилась к нему, говорила что-то, вкус молока на губах… Провал…
…Сергей бредил. Из тьмы, как из небытия, возникали яркие картины.
Поток людей вливается в двери храма, увлекая его за собой. Поток движется быстро, неостановимо. Казалось бы, его не вместит никакое здание. Но он не ослабевает и даже как будто ускоряет свой ход.
Протиснувшись в давке через широко распахнутые ворота, оказываешься не в храме, а в келье, как бы тюремной камере.
Глухие стены каземата. Нет ни окон, ни дверей. Откуда-то сверху льётся свет. Из каменного колодца один лишь путь – вверх. Подъём труден. Камни влажны. Дыхание тяжкое. Порывисто стучит сердце. А вверху – прочная тюремная решётка. Там – небо, облака, птицы, ослепительное солнце. Словно от удара его лучей – падение в каменный колодец. Крик. Замирает сердце. Тьма.
Вокруг – ледяная пустыня. Тянется позёмка. Путь по заснеженным холмам, метель и сгущающийся мрак. Вдали мелькнул огонёк. Он приближается. Это лампада при входе в часовню. Небольшая дверь. Икона Богородицы с Младенцем.
За порогом – обширный зал. Звучит торжественный орган. Вместо алтаря – трон. Двуглавый орёл. Полотнище – гигантский флаг Российской империи, уходящий вверх, под купол, где сияет царская корона. И голоса, голоса, словно происходит церемония коронации. Но зал пуст.
Горящая свеча. Материя вспыхивает. Пламя взбирается вверх. Полыхает корона, разбрызгивая искры, подобно бенгальскому огню.
Крики толпы, ликованье. «Революция свершилась!», «Мир – народам!», «Земля – крестьянам!», «Хлеб – голодным!»
Из гула складывается Марсельеза: «Отречёмся от старого мира…» Хлопья пепла летят вниз, падает дождь искр. За покрывалом открывается распятие: Христос распростёр окровавленные руки, а по сторонам – под руками Его – на крестах два разбойника. Ниже распятия – трое повешенных: белый офицер, красный комиссар, анархист.
Висевшие оживают. Крик: «Жарь, Гаврюша!» Лица их
