станешь не нужен, и я не буду прикрывать тебя. Ты все понял?
– Да, господин.
– Ступай.
* * *
В ту же ночь Храбрий, сузивший круг поисков до квартала, в котором располагалась усадьба Манилии, обнаружил странную процессию, с тыльной стороны подбиравшуюся к дому вольноотпущенницы.
Замер.
Потом осторожно приблизился, расположился в подворотне.
Кто были эти люди, столпившиеся у потайного входа, разглядеть не сумел, впрочем, сердце подтвердило – это те, кого он искал.
Взялся за ручку меча, спрятанного под плащом.
Время капало долго, нудно, будто оливковое масло, стекающее с донышка.
Наконец из дома вышли тени, и среди них огромного роста, чуть прихрамывающий призрак.
Это был он, посланец тьмы.
В этот момент кто-то подтолкнул его в спину, прошептал:
– А ну-ка, убирайся отсюда!
Храбрий моментально прикинулся пьяным, повернулся и скрылся в подворотне. Впрочем, он не унывал – логово вскрыто, и завтра же его накроют люди Остория.
Утром он узнал у домоправителя Манилии, что постояльцы покинули усадьбу.
Это была скверная новость. С другой стороны, Храбрий точно выяснил, кого следует искать.
Ватия, польстившись на кубок вина в ближайшей забегаловке, снисходительно объяснил, что главный у них Антиарх, а его помощников зовут Викс и Исфаил.
– Исфаил – это такой громадный?
– Ага, настоящий великан, вот только после поездки в Египет стал прихрамывать. Там еще одна сучка пасется. Пальчики оближешь! Правда, в последнее время я ее не видел. Видно, Антиарх сдал ее в аренду. Кому – не знаю.
– А где старикан сейчас?
Ватия пожал плечами:
– Привел его Витразин, а куда они ночью подались, мне не докладывают. Собрали вещички и тю-тю.
Храбрий насторожился:
– Ты хочешь сказать, что они ушли навсегда?
– Именно это я и хочу сказать.
…Итак, его зовут Исфаил, его хозяина Антиарх. Надо бы сообщить Осторию или Флавинию. И проследить за Витразином… Без него здесь не обошлось.
Глава 5
«На днях» растянулось и на завтра, и на послезавтра, и на послепослезавтра, как, впрочем, и обещание Севера отыскать логово Сацердаты.
Бендита рыдала не переставая. Молила сжалиться над ней и не возвращать хозяину. Просила поселить где-нибудь в городе:
…Ты же цезарь! Найди укромный уголок, где мы могли бы встречаться. Не оставляй меня!
…Позволь моему дяде посетить дворец. Он заберет и укроет меня…
На эту малость Марк согласился. Приготовил подарки. Знакомиться с дядей не пожелал. Разрешил ему доступ, о чем приказал своему спальнику Феодоту предупредить стражу.
Феодот даже рот открыл от изумления, потом спросил:
– За дядей приглядывать?
– Чем может навредить какой-то старикашка? Ну, приглядывай…
– Сообщить Флавинию?
– Как пожелаешь.
Феодот не знал, что и подумать!
Предчувствия были самые скверные. Посторонний человек в пределах тщательно охраняемого дворца и – поступай как знаешь! Это было так не похоже на Марка, отличавшегося если не мелочностью, то скрупулезным отношением к своим обязанностям. Не важно к каким – к чтению, постижению истины или выполнению требований внутреннего распорядка. Энтузиазм молодости превращал их соблюдение во что-то напоминающее ритуальную игру.
Флавиний равнодушно выслушал спальника. Поинтересовался – что известно об этом дяде?
Ответ Феодота удивил его.
– Как так «ничего»? Он проживает в Риме?
– Да.
– Как его зовут?
– Антиарх.
– И о нем ничего не известно?
– То-то и оно.
Флавиний задумался, побарабанил пальцами по столу:
– Антиарх, Антиарх!.. Где-то я слыхал это имя. Ладно, поговорю с Севером. Цезарь дал ему три дня, чтобы вымести темную нечисть с улиц Рима. А об этой сучке что-нибудь известно?
– Тоже ничего. Мне, по крайней мере.
– Хорошо. Ладно, это дело не спешное. Сам знаешь, что у нас творится. Кликуш развелось, дальше некуда, что ни утро, то новые дурные знамения. Вчера мы живьем закопали двоих в землю, но толку чуть. На улицах по-прежнему орудуют тени, что ни ночь – новые жертвы. Тут еще последняя галера с хлебом из Египта запаздывает. Город взбудоражен до предела. Того и гляди, крышку сорвет… Ладно, сообщи страже имя этого таинственного дяди. Когда он появится, тебя предупредят. Встретишь, проводишь – и до свидания!
– У меня на сердце неспокойно.
Флавиний побарабанил пальцами по столу.
– Ладно, я постараюсь разыскать Гегезипа. Этот сириец – мастак просвечивать людишек и с ходу определять, у кого и по какой причине беспокойно на сердце.
На том и расстались.
Осторий, услышав от Храбрия, что его бывший противник на арене Витразин пристроил Антиарха у Манилии, заметно повеселел.
– Он же помог им скрыться, – торопливо добавил Храбрий.
– Все равно, он что-то должен знать. Этого я быстро растрясу, выложит все. Он всегда был труслив. Сам-то как?
– Перебрался с Атизией на съемную квартиру. Сыграли свадьбу. Был Бебий Лонг, из твоих Сегимунд. Ты отсутствовал в городе, а то и тебя пригласил бы…
– Ладно, сочтемся…
* * *
Дядя явился на следующий день. С ним был мальчик лет тринадцати.
Преторианец из дворцовой стражи провел их в сады Адониса, откуда можно было попасть в подсобные помещения дворца Флавиев и оттуда по служебной галерее на половину цезаря.
Феодот встретил гостей у входного портика.
Старикашка выглядел вполне безобидно, мальчишка тоже, правда, лицо у него было какое-то изношенное, не по-детски обмякшее.
– Следуйте за мной, – приказал спальник.
Он привел их в дальний закуток, где в анфиладе трех комнат со сводчатым потолком и двумя узкими окошками, затянутыми слюдой, располагалась Бендита. В помещении было сумрачно, размытые тени едва угадывались на выложенном каменными плитками полу.
При виде дядюшки женщина расплакалась.
Феодот, немного успокоившийся при виде безобидного старика и малолетнего брата Бендиты, счел возможным оставить их одних. Предупредил, чтобы до полудня они покинули дворец.
Старик схватился за голову – как ты жесток, добрый человек! Как бессердечен!.. Какие обязанности исполняешь?
– Спальник.
– И ты, дарующий отдых, гонишь нас на улицу, как каких-то бродяг! Или ты забыл, как моя племянница изо всех сил ублажала цезаря, одаривала его неземными ласками! Видишь, как она страдает. Смилуйся и позволь ей проститься с цезарем, иначе я не отвечаю за ее жизнь.
– С цезарем она уже простилась. Старик, будь благоразумен – не навязывайся и не требуй больше того, что она получила. Нам сейчас не до сантиментов. Слыхал, наверное, что в городе творится. Последняя галера с хлебом из Египта запаздывает.
Старик принялся хлестать себя по щекам:
– Вот несчастье так несчастье! Что же теперь с нами будет! На что будем жить! Умоляю, напомни господину, что надо быть щедрее. Мало того, что моя племянница умрет от тоски, так еще она может
