– И слух у меня острый, – обрывает Тани.
– Прости-прости, – поднимает руки Баллен. – Я знаю твои характеристики. Просто надеюсь… ну, что ты когда стала самоосознанной, не была, ну… у хозяев.
– Всё нормально, я была на свалке, – криво усмехается Танара. Однозначно не собирается никого посвящать в подробности.
– Прошу к столу! – приглашает отец.
Это от мамы пошло. Она всегда считала нужным всех усадить за стол, накормить, пообщаться. Особенно наших с Лин друзей, если они к нам заходили.
Пока моем руки, рассаживаемся, Мэри приносит кашку Чимке:
– Вы в прошлый раз оставили, – напоминает Пьеру.
Тот кивает, и даже не настаивает на том, что у него всё необходимое с собой.
Какое-то время жуём в тишине, если не считать некоторое недовольство малыша. Он вредничает и тянется к папе: слишком привык за полгода, что им занимается исключительно Атоль. И, похоже, непонятную тётю пока ещё не признал.
Но Тани мягко уговаривает сына, и я понимаю, что они справятся. Даже если будет нелегко. Рано или поздно Чимка многое подзабудет, а что-то и вовсе сотрётся из памяти.
И всё-таки мама останется рядом с ним.
– О чём ты хотела поговорить, Мэл? – не выдерживает отец. Бедный, он не съел ни крошки. – Что происходит?
Вздохнув, отставляю тарелку.
– Это очень непростой разговор, – начинаю осторожно.
Столько раз прокручивала в голове, а теперь теряюсь, просто не представляю, что и как ему сказать!
– Ты ведь помнишь: «Исида» пыталась заключить с нами контракт на создание клонов. Когда они ещё были разрешены.
– Разумеется, – кривится презрительно отец. – Небось хотели использовать клонов для своих мерзких опытов. Всё надеются научиться перебрасывать души и жить вечно!
– Уже не надеются, – шепчу. – Уже научились.
– Ты считаешь, что Кэрран находится там, – отец кивает на Кэра, но во взгляде слишком много скепсиса.
– Я не считаю. Я знаю.
Лин и Баллен изумлённо впериваются в нас. Похоже, Лис-песец таки не всё передавал. Хотя, может, было бы легче, если бы они уже знали.
– Кэрран? – первой отмирает Лин. Взгляд становится заинтересованным, сестра смотрит на него словно новыми глазами. После поворачивается ко мне: – Когда я предлагала тебе обзавестись секс-киборгом, не имела в виду, что это будет мой жених.
– Идрить, Лин, ты иногда невыносима! Кэра заперли в этом теле, понимаешь? И ему постоянно приходится бороться с чёртовым процессором! Авен погиб, папа! – оборачиваюсь к тому, на глаза набегают слёзы. – Он тоже не поверил Кэру, а если бы поверил, может, мы успели бы его спасти! Хоть ты не повторяй его ошибок, умоляю! Кэру нужна помощь, вы ведь договаривались с Авеном на поставку нейтрализаторов. Мы должны помочь ему, потому что на Ламане киборги втайне захватили власть! Контролируют все каналы связи, снюхались с «бессмертными», возможно, это они не выпускали Авена и из-за них похитили Кэра!
Папа кивает, будто мои слова созвучны его собственным выводам и сведеньям.
После поднимает на меня пристальный взгляд, складывает вместе пальцы, уперев локти в стол. И тихо произносит:
– А какое отношение ко всему этому имеешь ты, Мэл?
Ох, как же тяжело. Но надо решиться.
– Похоже… я стала предметом интереса «Тёмного бессмертия», – произношу осторожно.
– Это из-за меня, – хмурится отец. – Из-за того, что я им отказал. Они решили давить на мою семью.
– Нет, нет! Так получилось, что я… оказалась одной из них.
Слова падают в воздух раскалёнными каплями, оседают на нас; зловещей, мёртвой тишиной пропитывают сердца.
Не то, не так звучит!
– Нет-нет, – добавляю скорее, не сводя взгляда с потемневшего папиного лица. – Я никогда не была с ними заодно, просто… у меня открылась способность.
– Мэл. Давай по порядку и без утайки. Пожалуйста, – так тихо произносит папа, что мне хочется броситься к нему и расплакаться на груди, как в детстве. Почему, ну почему всё так ужасно повернулось!
– Помнишь, как я задержалась на Пране? – вздыхаю. Хочу попросить его не волноваться, успокоиться, но как же это глупо! Разумеется, и волнуется, и не успокоится.
Поэтому лишь передаю сообщение в домашний ИскИн. Ну, чтобы медибокс был наготове, сердечные капли там. Медик не всё берёт, когда организм уже немолодой и перенёс столько стрессов.
– Два с лишним года назад, – добавляю. – На несколько дней.
– Ты летала к заказчице, а потом встретила кого-то из друзей и осталась, – чуть нахмурившись, произносит отец.
– Да. Именно так я тебе и объяснила. Но на самом деле… На самом деле на меня тогда… напали. И именно «бессмертные» спасли.
– Что ты хочешь сказать? – хмурится отец, но руки твёрдые, не дрожат.
– Не знаю точно, что тогда произошло. Помню удар, а потом очнулась уже в медибоксе, – не могу сказать папе, что меня убили и оживили.
– Почему ты молчала? Ничего мне не говорила?!
– И мне! – с обидой добавляет Лин. Мол, мы же сёстры, ладно отец, но со мной могла бы поделиться!
– Берегла вас. Обошлось ведь. Надеялась, что со временем всё забудется и вернётся в колею. Ну и испытывала благодарность к тем, кто меня спас. Не хотела их выдавать. Они просто помогли мне, ничего не требуя взамен! Я представилась вымышленным именем, и иногда поддерживала контакт… не с организацией, а с друзьями. Как мне казалось.
– Мелагрен, – бормочет отец.
– И… с тех пор у меня открылась способность. Я начала видеть души. Не знаю, как это описать, объяснить. Просто… начала видеть, кто из клонов живой, а кто – лишь биомасса, организм, управляемый процессором.
– Почему ты молчала, девочка моя? – папа протягивает руку через стол, накрывает мою.
– Потому что «Исида» под запретом и всё, что связано с ней, может навлечь неприятности на нашу семью!
– Я знаю, знаю, моя хорошая, – вздыхает.
– И это уж точно не послужило бы аргументом при отсеивании детей. У меня даже доказательств нет! Просто… вижу.
– Ты считаешь, ты нужна им из-за этой способности? – папа быстро берёт себя в руки. Не упрекает, а пытается принять ситуацию и найти решение проблемы.
– Частично, – отвечаю осторожно.
– Что ещё, Мэл?
– Когда умерла мама и нам не дали воспользоваться её клоном для лечения и пересадки… заставили уничтожить всех клонов… Пап, я знаю, что ты не удержался, тайком начал выращивать наших с Лин клонов снова.
– Да? – удивляется Лин.
Оглядывается в поисках бокала, но встать из-за стола не решается – такая здесь сейчас обстановка.
