– Чтобы не повторилась ситуация с мамой, – тихо произносит отец, и мне хочется подойти, обнять его! – Я тоже накосячил: клонирование живых людей уже тогда запретили. И запретили не просто так. Все наши клоны – набор генов и хромосом, они не повторяют настоящих людей. Только искусственные комбинации, на родство с которыми никто не сможет претендовать.
– Идиотский закон! – не сдержавшись, восклицает Танара. – А если нужна пересадка жизненно-важных органов?
– Считается, что со всем жизненно-важным справится медибокс, – отвечаю тихо.
Замолкаю, и Кэр прижимает меня к себе. Понимает. Даже в наше время есть вещи, с которыми медибокс не справляется.
Лин косится на нас неодобрительно, отец – пристально. Даже Чимка помалкивает, подверженный общей атмосфере.
– Я понимаю, почему ты решил их вырастить, пап, – продолжаю. – Но у нас в «Кибериуме» завелась крыса. Которая вынюхала и донесла куда не надо на этих клонов. Это случилось уже после того… – сбиваюсь, даже отпиваю фреш из бокала, совсем не ощущая вкуса. Сложно-то как. – Варан… это один из участников «Исиды», а может даже самый главный из них… Он обучал меня видеть души. Рассказывал, как происходит перенос. И мы рассуждали… Там ведь важно, к чему эту душу привязать. Ну то есть, условно говоря, человек может жить без каких-то органов и систем. Если заменить мозг процессором, сердце – двигателями. Что останется? К чему привязана душа?
Глава пятьдесят втораяМелагрен
– Прости меня, Мэл, – бормочет папа. – Я уделял тебе слишком мало времени. Если бы я только знал…
– В этом нет твоей вины, пап, – шепчу дрогнувшим голосом. – Я была уверена, что справлюсь. Даже предположить не могла, что это такой прицел на всех нас. На «Кибериум»…
– Да, – соглашается Кэр. – Моему процессору зачем-то просто необходимо стало попасть в «Кибериум». Не знаю, как долго смогу его сдерживать.
Ну вот, наверняка после папиного воздействия. Но злиться на него не могу – представляю, как он сейчас точно так же сердит на меня, и при этом безумно за меня переживает!
– Думала, что защищаю вас, а вышло наоборот, – вздыхаю.
Я продолжала бы нести это бремя сама, никому и слова не сказала бы, если бы знала, что этим огражу своих родных! Ни секунды не сомневаясь! Но боюсь, уже не смогу. Наоборот, молчание может слишком дорого нам обойтись. И потому я найду в себе силы всё рассказать.
Пока собираюсь с мыслями, папа переводит взгляд на киборга:
– Теперь я не могу взять в толк, зачем им Кэрран.
– Ламан, – отвечает тот. – Киборги – очень удобные носители для душ. Мощные, выносливые, с кучей дополнительных функций.
Кэр приподнимает руку, которая в движении превращается в дуло. Мне кажется, или он даже в какой-то мере гордится новыми возможностями?
– Киборги – очень лакомый для «бессмертных» кусок, как и планета, которая полностью им подконтрольна. У людей нет возможности подать сигнал бедствия, перехватывают. И нет таких мощностей, чтобы остановить сразу всех киборгов. Потому… нам нужны нейтрализаторы.
– Будут, – отвечает папа. – Мы с Авеном составили контракт. Установки почти готовы. Но я уже не уверен, что открывать там филиал по выращиванию клонов – хорошая идея.
– Ещё и филиал по выращиванию клонов, – вклинивается молчавший до этого Атоль, покачивая сынишку. – Да для них там просто рай.
Какое-то время стоит тишина. Перевариваем. Даже пытаемся приступить к еде. И почему все серьёзные разговоры происходят обязательно за столом? Ни у меня, ни у папы аппетита так и не появилось.
– Клоны для экспериментов… – хмурится отец. – Как это вообще возможно? Мэл тут говорила, что нужно к чему-то привязать. Разве чужая душа приживётся в чужом теле?
– Получается, приживётся, – разводит руками Кэр, переглядывается с Танарой. Быстро, и всё же это не проходит для отца незамеченным.
– Мэл, почему ты в прошлый раз про Кэррана не сказала?
– А ты поверил бы? Ты был настроен держать меня дома и тащить его на проверку. И отобрать Виолу!
– Мне… кинули кляузу на Виолу. Я хотел изъять корабль, чтобы изучить, разобраться.
– Кто кинул?
– Не знаю! Просто пришло сообщение, что корабль опасен.
Очень хорошо, просто отлично!
– Виоле давно уже время на техосмотр, Мелагрен. Зачем ты сопротивляешься? Что с твоим кораблём не так? Что там с вашими клонами? Ты начала говорить. Донесли, я помню. Пришлось… ликвидировать.
– Как это звучит. Ликвидировать. Я ведь работала с ними! Тестировала! И у неё… у моего клона оказалась душа, понимаете? У клона Лин – нет. А моя копия оказалась живой! Я заметила это только после того, как начала видеть.
– Ты не должна была с ней работать. Вообще не должна была знать о них. Я же всё засекретил!
Папа плещет в бокал воды из графина, делает несколько глотков. Снова проверяю готовность медика и медибокса.
– Но я узнала, – вздыхаю. – Прости. Я не могла не протестировать их. Мы подружились. А потом… прилетела комиссия Альянса с отрядом зачистки.
– Живых клонов убивать нельзя, – хмурится Танара.
– Они были незаконными, – горько кривится папа. – Штрафа оказалось мало, комиссия настояла на показательном уничтожении. Чтобы другим неповадно было нарушать!
– Я пыталась её спасти, – шепчу. – Я бы выбила ей шанс! Но мне не хватило времени. Её пришли усыплять. И я… я не знала, что получится, сама не верила, я просто должна была попробовать! Не могла оставить её умирать!
– Что ты сделала, Мэл? – побелевшими губами спрашивает отец.
– Мой корабль тогда находился на техосмотре. И я исполнила то, о чём мы говорили с Вараном. Рискнула перенести её душу, привязать к ИскИну. И… получилось.
Тишина звенит, обволакивает, опускается на нас рваными хлопьями, разделяя. Или сближая.
– Виола… конечно, изменилась. Она иначе оперирует информацией. ИскИн, пронизывающий весь корабль, даёт ей слишком много возможностей… Но я сохранила её душу.
– Что ты наделала, Мэл? – шепчет отец.
– Я хотела её спасти! Мне жаль, что не было возможности сделать это иначе. Теперь есть, но тогда – не было!
– К чему ты привязала её? – тихо спрашивает Кэр. – Что находится внутри?
– Волосы. Волосы несут много информации о человеке. Я не думала, что выйдет, срезала прядь на память. Но вышло.
– Теперь – есть? – как всегда, цепко вычленяет главное отец. – Что ты хочешь этим сказать?
– Думаешь, я могла оставить это так? Не могла! Я начала видеть души. И должна была отсеивать детей, у которых процент сознательности ниже необходимого минимума. Я видела, что они живые, и никому не могла этого сказать!
