- выпаливаю я, с трудом пока представляя, как я смогу игнорировать Гордея.
Но главное, что остаюсь, что меня не отсылают обратно в деревню.
А дальше…я придумаю что-нибудь. Снова поговорю в деканате насчет общежития, они же обещали, когда освободится. Поищу объявления и возможно, моих денег хватит, чтобы заплатить за первый и последний месяц и снять пусть маленькую и на окраине, но свою квартирку.
Я не знаю пока. Я слишком домашняя и подобного плана шаги даются мне крайне тяжело. Да у меня от одних только мыслей об этом озноб по всему телу и под ложечкой сосет.
Но главное, что я остаюсь, я остаюсь.
Даю слово, что буду только учиться и не общаться ни с одним парнем, и остаюсь.
Продаю душу дьяволу и остаюсь.
- Вот телефон, Арина.
И мама протягивает мне мой сотовый.
- Сейчас, прямо при мне пиши тому мальчику, что ты прерываешь все контакты с ним и больше не желаешь его видеть. При мне пиши и отправляй, чтобы я видела.
Я не хочу ничего писать, но у меня не остается выбора.
Ты предаешь свою любовь, нашептывает мне внутренний голос.
Нет, это не так.
Предаешь, предаешь.
Не предаю, нет, я люблю его.
Чуть что - и сразу в кусты.
Нет...
Просто…так я вообще не смогла бы видеть его и не перенесла, а так…смогу хотя бы издали.
Мама стоит надо мной с одной стороны, а тетя с другой.
Под их давящим авторитетом и направленными на меня ожидающими взглядами я набиваю Гордею сообщение под диктовку:
«Привет. Извини, но мы больше не сможем общаться. Не подходи ко мне, не пиши и не звони. Ты больше не нравишься мне. Все было несерьезно. Пока».
Я не могу это отправить, слезы застилают глаза.
Тогда мама выхватывает мой телефон из рук, и сама отправляет сообщение. А потом удаляет из моего телефона контакт Гордея.
- Все. С этой минуты ты будешь настроена только и исключительно на учебу, - говорит она, возвращая мне телефон. - А завтра я лично съезжу в твой университет и поговорю с кем надо, чтобы следили за моральным обликом своих студентов.
- Мам, нет! - восклицаю в испуге, уже заранее представляя свой позор.
- Да, Арина, и не спорь. И если хоть один намек, Арина…если хоть одна сплетня...
- Наташ, она все поняла, такого больше не повторится, - неожиданно приходит мне на помощь тетя.
После того, как все ее обвинения оказались ложью, мне кажется, что ее немного мучит совесть. А меня она мучит вдвойне, потому что еще чуть-чуть, и ее обвинения достигли бы своей цели.
- Хорошо, если так, Галя. Но мы все же обязаны обозначить все условия. Так вот, если хоть один намек…Арина, если ты нарушишь свое слово…, - зудящими жалящими стрелами бьет мама по голове. - Не считая Володи, разумеется. Он давно уже доказал свою благонадежность.
- Я не нарушу, - выкрикиваю я, только бы поскорее уже она замолчала. - Хватит уже.
- Хорошо, - кивает мама и, наконец, оставляет меня в покое.
Глава 46. Твой отказ не принимается, Бельчонок
"Чтобы извлечь из жизни максимум, человек должен уметь изменяться. К сожалению, человек изменяется с большим трудом, и изменения эти происходят очень медленно".
Карлос Кастанеда
Гордей
"- Мы же встречаемся сегодня?
- Извини, не получится. Я...приболела немного. Поговорим позже. Пока..."
Перебираю в уме события последних дней, чтобы понять, в каком моменте я сделал что-то не так.
Все же было нормально у нас с тобой, Бельчонок, и вдруг…
Не понимаю и не хочу понимать.
Набираю Арину, но она не желает отвечать. Тогда я пишу ей. Сообщаю, что приеду, и мы с ней спокойно поговорим. Обсудим все с глазу на глаз.
Что не понравилось…Где пережал… По мне так нигде и ни в чем. Итак веду себя с ней, как последний долбаный монах. Какую неделю все тело скручивает от неудовлетворенности.
Но Бельчонок, она такая…не угадаешь, что сгенерится в ее голове в каждый последующий момент. Особенно когда остается наедине с собой.
Потому что, когда со мной, все у нас с ней под моим полным контролем. Все офигенски классно и крышесносно.
И я...готов мириться с некоторыми ее странностями, потому как мне нравится в ней все. Даже ее долбаные загоны не так раздражают, как могли бы.
В общем, практически все. Тупой и влюбленный идиот.
Хотя сейчас она, прямо скажем, ходит по краю, а маска сдержанности готова слететь с меня буквально в любую долбаную секунду.
Сказала она.
И что, она думает, мне, блин, делать после ее слов?
Рассчитывает, спокойно займусь своими делами, а может вообще завалюсь спать?
Смешно.
Отбрасываю свечи, которые купил специально для нашего свидания, куда подальше. Недолго думая запрыгиваю в машину и рву к ее дому.
Пусть объясняется со мной лично, если не хочет по телефону. Пусть рассказывает, что за дичь на нее нашла.
Пусть глядя в глаза вываливает мне все, о чем думает и в чем сомневается. Уверен, что на каждый ее аргумент я приведу с десяток своих.
Надавлю чувственностью, она растает. Так всегда происходит, когда она в моих руках.
...
В окнах ее горит свет, но по силуэту понимаю, что там маячит тетка, а не она сама. Телефон снова игнорит, отключила.
Мысли против воли в голову лезут всякие. Одна хуже другой.
Может и правда заболела? Вдруг что-то серьезное.
От этого предположения все внутри скручивает, выворачивает, требует действовать незамедлительно.
Выяснить все, включиться и разрулить все ее проблемы, в чем бы они не заключались.
Дать понять, у нее есть тот, к кому она может обратиться с любым вопросом. Реально с любым и это не пустые слова.
Все, что могу и что не могу, тоже.
А насчет встречаться нам или нет, вообще не она здесь решает. Потому что я уже все решил за нас. Арина моя и останется ею пока я сам не приму решение об обратном.
Не помню, как делаю это, но вот я уже стою около двери ее квартиры и усиленно давлю на звонок.
С теткой встречаться мне особо не улыбается, хватило прошлого раза, но что не сделаешь, ради того, чтобы прояснить хоть что-нибудь.
Довела, Бельчонок, трясет аж всего.
Из темноты, как и ожидалось, выходит цербер, и она готова просто-таки меня убить, едва видит на пороге их второсортной квартиры.
Но по иронии, походу
