Хоар негромко переводил вождям на имперский. Сегмат раскраснелся от почестей.
– Хорошая торговля станет залогом долгой дружбы, – негромко произнес Рокон, протягивая правителю Толгвены увесистый мешок. – Мне нечем отдариться сейчас. Но мы очистим долину – осенью жду в гости. На ярмарке в Архоге. Там и расторгуемся.
– Ты уверен в своих силах, дан Дорчариан? – прогудел Сегмат. – Мы вышли в поход – а наши враги достались горцам! Много ли чести – резать безумных баб? Мы разбили Империю в Дальнем лесу Толгавы, поможем разбить спесивцев и в горах!
Сегмат вновь предлагал военную помощь в изгнании имперцев из Дорчариан.
Рокон снова отказался, качнув головой.
– Хочу придержать весть о падении северян. Чем позже Империя пронюхает об этом, тем лучше.
– И о свободном проходе на ту сторону гор, – добавил Сегимий.
Рокон склонил голову в знак согласия.
– О как! Розовая соль, пресветлые боги! – воскликнул Сегмат, распустив тесьму мешка. – Богатый дар! И много ли у тебя такого добра?
– Вот приезжай на ярмарку в Архогу – тогда и узнаешь, – улыбнулся Рокон.
Сегмат Громкий расхохотался и хлопнул в ладоши.
– Да будет так! Жди! Жди в гости, Рокон, сын Эндира, дан Дорчариан! – Правитель взмахнул рукой, и ближники подтащили громоздкий предмет, укрытый шкурами.
– Когда на моем пиру появился один юный дерзкий храбрец, – Сегмат с улыбкой глянул на Ули, – то ему глянулся этот трон… – Воины сдернули шкуры, и взглядам предстало чудно́е кресло с двумя сиденьями. – Пусть же он останется у этого храбреца на добрую память!
Сегмат вновь хлопнул в ладоши и подтолкнул Сегимия.
– Пресветлые боги послали нам твоего сына, дан Дорчариан! Мы получили больше, чем желали! Избавились от изменников и обрели славных соседей. Да не прекратится торговля меж нами!
– Да не прекратится, – склонил голову Рокон и положил руки на плечи сына. – Твои враги – мои враги, Сегмат.
Краснолицый правитель посерьезнел, долгим взглядом посмотрел на дана Дорчариан и кивнул:
– Увидимся осенью, дан Рокон.
– Легкого пути, Сегмат Громкий.
Когда последний толгув скрылся меж скал на той стороне, Рокон подошел к чудному трону, огладил подлокотники. Сел на сиденье и прихлопнул сбоку, подзывая сына. Ули с готовностью плюхнулся рядом. Воины вывели имперцев, которых отец пленил в Декурионе. Среди них Ули приметил серое лицо Сплетника, которого допрашивали в шатре. Всех поставили на колени. Неподалеку задымила походная кузня, а напротив пленных полукругом выстроились Хранители. Вперед вновь выступил Хоар. Войско притихло: переглядывались алайны, молчали дорча и недоверчиво зыркали исподлобья рабы, изредка переговариваясь. Тарх показал кулак, Копон прошипел что-то, и те вмиг заткнулись.
– Круг Хранителей собран, – провозгласил Хоар. – Я, Хоар, сын Хоарда, избран новым главой!
– Закон гор крепок, – прошелестели старики-Хранители.
– Милостью Матери Предков в ее Лоне обнаружена соль! То великое благо Матери и дар ее детям!
Поднялся гул: добрая весть!
– Закон гор повелевает: невозбранно добывать соль во славу Дорчариан и не допустить имперцев до священного места!
Воины вокруг застучали мечами о щиты.
– Наказ Круга Хранителей дану Дорчариан: изгнать имперцев из долины! – выкрикнул Хоар и пристукнул посохом.
Вокруг поднялся невообразимый гвалт, а перед Хранителями вывели имперца, одетого на горский лад. Ули узнал Арратоя. Со стороны рабов послышалось глухое ворчание, и Копон вновь рявкнул что-то.
Арратой утвердился напротив Хранителей.
– Назови себя!
– Я Арратой, учитель наследника Ултера.
Повинуясь жесту Хоара, из толпы выбрались Тарх с Коской и застыли рядом. Вдруг подал голос дан Рокон:
– Коска Копон по прозвищу Череп! Предводитель воинов, что славно бились со скайдами и северянами! Приветствую тебя в землях Дорчариан!
Копон склонил голову.
– Верно ли, что мой гьерд Тарх обещал тебе выдать беглого раба, бывшего учетчика по имени Арратой, если того найдут в землях Дорчариан?
– Верно, – выдохнул Копон.
– Этого ли человека ты видишь пред собой?
– Так, дан Дорчариан! Этого!
– Слово моего гьерда – мое слово! – выкрикнул Рокон, и Ули вскинул голову, приподнялся… Однако отец на миг сжал его ладонь и встал с кресла. Он приблизился к Арратою и встал подле.
– С тех пор, как этот человек сбежал от тебя, он стал учителем моего сына…
Коска Копон упрямо наклонил голову.
– И храбро защищал священный Декурион, когда подлые имперцы вероломно напали на крепость!
Вокруг поднялся ор. Воины кричали, вздевали мечи и чуть не растерзали стоящих на коленях пленников. Старшие воины едва удержали горячих горцев.
– Я, дан Дорчариан, прошу у тебя, Коска Копон, виру за этого человека! – произнес Рокон, уставившись в глаза Черепа. Тот открыто встретил тяжелый взгляд дана и криво ухмыльнулся. – Чего хочешь ты, дабы забрать свою месть?
«Месть – путь воина», – вспомнил Ули.
– Землю! Я прошу у дана Дорчариан землю для меня и моих воинов! – Копон слегка качнул головой на ту сторону моста, где за горами прятались безлюдные селенья дикарей.
Рокон кивнул.
– Война не окончена… Когда мы изгоним имперцев, я предложу тебе место – в моих землях… или вне их! – Копон недоуменно нахмурился. Хитрый ответ он толком не понял, и Рокон припечатал: – Будет тебе земля! Порукой в том – мое слово!
Тарх утащил Копона, а дан Рокон вновь сел на трон. Слуги вытащили походные сумы имперцев и раскрыли. Блеснуло золото.
– Проклятые имперцы не только напали на долину! Не только разорили Архогу! Не только вступили в Лоно Матери! – Хоар кидал злые слова в войско, разжигая в воинах праведный гнев. – Не только напали на священный Декурион, который защитил дан Дорчариан, ведомый волей Матери! Они осквернили Город мертвых и добрались до золота ушедших данов! – пронзительно выкрикнул Хоар. – Какое наказание осквернителям?
– Смерть! Смерть! Смерть! – неслось отовсюду.
– Восславим ушедших данов! Умилостивим гнев предков!
Кузнецы подтащили тяжелые сумы с золотом к горнам, засыпая в тигли. Имперцы догадались, что их ждет, и попытались вырваться. Но держали осквернителей крепко. Лишь Сплетник с безучастным лицом смотрел перед собой, словно ничего не видел и не слышал. Кузнец с длинными щипцами поднес тяжелый тигель с булькающим желтым варевом. Помощники клещами открыли рот первому нечестивцу, и кузнец ловко опрокинул кипящее золото в глотку. Вскипела плоть, лицо лопнуло, и осквернителя скинули в пропасть. Так один за другим каждый получил свою меру. Лишь Сплетник единственный остался стоять на коленях со стянутыми за спиной руками. Помощники деловито распялили рот соглядатаю, разбив зубы. Показался пыхтящий кузнец с тиглем. Вдруг из толпы скорым шагом вышел Гимтар. Он перехватил щипцы, поднес тигель. Неловко качнул горшком, плеснув золотой лавой на грудь Сплетника. Шерстяная рубаха расползлась, вспыхнула, и Гимтар залил золото в раззявленный рот. Глаза имперца выдавило жаром из глазниц, повалил пар, и Сплетник начал заваливаться навзничь.
