Она распаковала вещи в своей комнате и подошла к открытому окну: внизу, на террасе, послышались голоса. На низкой каменной стене сидел мастер Марло. Томас не предупредил о том, что друг ждет его дома, да и никаких следов присутствия постороннего заметно не было. И вот пожалуйста: Кит собственной персоной сидит на стене с кружкой эля в руках, беззаботно покачивает ногой и, прищурившись, снизу вверх смотрит на стоящего рядом Томаса.
Розамунда спустилась в кухню, чтобы обсудить с мистрис Рали предстоящий обед. Она уже не чувствовала себя прежней девочкой - самой младшей в семье, а потому не имеющей ни прав, ни обязанностей.
Ощущение собственной значимости изменилось, и, судя по реакции изумленной экономки, та тоже заметила перемену.
- Прикажите Табите навести порядок в столовой, мистрис Рали, причем немедленно. Затем пусть вычистит камин в комнате мастера Уолсингема и поставит на полку свежие цветы. А воск для полов и мебели у нас есть?
- Бог его знает, мистрис. - Экономка посмотрела недовольно; хозяйственный пыл молодой госпожи ее явно не обрадовал. - Если сохранился, то найдется в кладовке. Ваша матушка, царство ей небесное, когда-то любила навощенные полы, а потом, как заболела, совсем забыла о таких вещах. Ну а после ее смерти у нас и слуг-то почти не осталось.
В голосе домоправительницы послышалось откровенное раздражение.
- Что ж, отныне все будет по-другому. - Розамунда не поленилась сходить в кладовку и заглянуть в каждый из многочисленных горшков и кувшинов. - Кажется, немного воска там найдется. Скажите Джетро и той девушке, которая приходит из деревни, чтобы завтра утром натерли все деревянные и каменные полы.
- Можно подумать, им больше нечего делать. - Мистрис Рали недовольно покачала головой и заговорила о насущном: - Хочу приготовить к обеду большой мясной пирог. Есть говядина, курятина и даже свежая оленина. А в прошлом месяце забили свинью.
- Это было бы чудесно, мистрис Рали, - одобрила Розамунда с благодарной улыбкой, призванной смягчить сердце суровой экономки, и отправилась продолжать инспекцию запущенного хозяйства.
Проходя мимо открытой двери кабинета, она заметила за столом Кита. Брата видно не было, так что ничто не мешало поздороваться.
- Добрый день, мастер Марло.
Даже не подняв головы, поэт рассеянно заметил:
- А, Томас говорил, что вы вернулись.
- Все еще работаете над пьесой?
- Нет. «Тамерлан Великий» практически готов. Сочиняю поэму о страстном пастухе и его прекрасной возлюбленной. - Он наконец-то соизволил посмотреть на собеседницу. - Кажется, вам пришлось пережить не самое легкое время, мистрис Розамунда?
- Да, воспоминания не из приятных, - согласилась она и вошла в кабинет. - Но в этом я не одинока.
- Полагаю, что так.
Кристофер откинулся на спинку кресла и, подняв бокал, с лукавой улыбкой осведомился:
- А как поживает поклонник очаровательных юных пажей?
Розамунда с ужасом почувствовала, что краснеет.
- Давно его не видела. Была бы искренне признательна, мастер Марло, если бы вы не обмолвились о том вечере в театре в присутствии Томаса.
Кристофер рассмеялся:
- О, не волнуйтесь! Никто не узнает о вашем любовном свидании.
- Это было вовсе не свидание.
Насмешник вскинул брови.
- Как скажете, и все же какой-то неведомый обожатель принимал участие в том небольшом происшествии, за которое вы заплатили ссылкой. - Заметив, что собеседница собралась возразить, он поднял руку. - Не волнуйтесь, мистрис Уолсингем, обещаю все наблюдения и рассуждения держать при себе.
- Вы любите моего брата?
Вопрос родился неожиданно и так же неожиданно прозвучал, а Розамунде оставалось лишь горько пожалеть о том, что не смогла удержать язык за зубами.
Марло прищурился и снова поднес к губам бокал.
- Любовь? Увы, это всего лишь красивый, но избитый поэтический образ! Вожделение, вот что движет людьми. Признайтесь, вы любили - любите - своего Уила? Или желаете его?
- Думаю, и то, и другое, - ответила Розамунда после минутного размышления. - Но прошу, Кит, никогда не упоминайте имя Уила в присутствии Томаса.
- Не беспокойтесь, - ответил поэт и снова взялся за перо.
Вот уже несколько часов сэр Фрэнсис Уолсингем и лорд Берли стояли в приемной королевских апартаментов в Гринвиче. Оба знали, что ее величество намеренно пытается охладить пыл придворных, поскольку не желает выслушивать то, что они намерены сказать. Оставалось лишь терпеливо дожидаться аудиенции. Отказать в приеме старшим членам государственного совета не могла даже королева.
Наконец счастливый миг настал: вельможи вошли и одновременно поклонились. Елизавета стояла возле окна, и солнце золотило рыжий парик, превращая его в подобие нимба над огромным, украшенным драгоценными камнями кружевным жабо.
- Итак? - Голос звучал высокомерно, взгляд обдавал холодом.
- Мадам, заговорщики предстали перед судебной коллегией в Вестминстере и заслужили обвинение в государственной измене.
- В каком они состоянии?
- Балларда пришлось нести в зал суда на носилках: его допрашивали особенно серьезно, - доложил Уолсингем. - Остальные пришли сами.
- Признали ли они свою вину?
- На допросе признали, а на суде отрицали. Однако в нашем распоряжении имеются все свидетельские показании и результаты допросов. Обвинительный вердикт предрешен, однако суд пройдет в соответствии с установленной процедурой. Ни у кого не должно возникнуть сомнений в точном следовании законам Англии.
Лорд Берли погладил меховые отвороты черной мантии.
- Как только приговор будет оглашен, немедленно сообщите, - приказана королева и жестом показала, что прием окончен, однако вельможи продолжали стоять неподвижно.
- Мадам, необходимо обсудить еще один срочный вопрос, - поспешно, пока не перебили, проговорил лорд Уолсингем. - Пришло время решить судьбу мятежной узницы. Она должна быть предана суду.
- Я уже тысячу раз вам говорила, мастер секретарь, что не пролью ни капли крови царствующей особы. Подобных примеров английское правосудие не знает, и создавать прецедент я не намерена. Подумайте о возможных политических последствиях. Шотландия начнет войну. Король Яков, кажется, готов мириться с заточением матери, но не сможет принять казнь. А французы? Мария - вдовствующая королева, и они ни за что не смирятся с убийством представительницы королевской семьи.
- Мадам, заговорщице следует хотя бы ужесточить условия заключения, - заметил Берли. - Государственный совет считает, что ее необходимо заточить в Тауэр.
- Нет. Ни в Тауэре, ни в любой другой тюрьме, о которой вы, возможно, думаете, я кузину держать не буду.
