— Антуан сказал, что я должна с тобой договориться, — всхлипнула Соланж, подтвердив мои подозрения. — Он не сможет жениться на девушке, вовлеченной в столь громкий скандал.
— Даже если скандал случился по его вине? — изумилась я.
— Он сказал, что связан обязательствами с тобой и эти обязательства не из тех, что легко разорвать.
— О, если дело во мне, то хоть сегодня можно объявить о разрыве помолвки.
— Действительно, просто обменяетесь женихами, — радостно возвестил высунувшийся из двери Франциск. — Никто ничего не потеряет. Это ты здорово придумала.
Недолго же продержалась его обида — ровно до первой интересности в этой комнате. Мое предложение Соланж не порадовало. Она затрясла головой и зарыдала по-настоящему. Связных предложений от нее больше не доносилось, лишь отдельные отрывочные фразы, из которых стало понятно, что разрыв нашей с Антуаном помолвки идет вразрез с ее интересами.
— Эк ее развезло, — неодобрительно заметил призрак. — Леди должна сдерживаться, не проявлять столь явно эмоции, да еще не просто леди, а леди, мечтающая стать королевой. Мы-то знаем, что ей таковой не быть, но она пока верит в исполнение мечты.
Намеки Франциска насторожили. Этак он решит обзавестись новым незавершенным делом — устроить личную жизнь потомка со мной. И этой незавершенки хватит до самой моей смерти, поскольку замуж за принца я не собираюсь. Может, подбить Бернара на тайный брак? Тогда и про помолвку можно не сообщать: мужчины не любят, когда их личная жизнь несет печать предопределенности, а так он посчитает, что сделал выбор сам. Но обдумаю это потом, когда наконец останусь одна, без королевских призраков и невест принца.
Тем временем Соланж продолжала завывать, громко и немелодично.
— Огонек, заткни этот фонтан страданий, — раздраженно бросил Франциск. — В конце концов, непонятно, что получится с идеей Шарля, так что помолвку пока все равно нельзя разрывать. Пообещай, что никому не выдашь. Так и быть, я сам скажу принцу при встрече. Не делай такие глаза, огонек. Через Шарля скажу, если Филипп меня не услышит. Ни я, ни Шарль обещание Соланж давать не собираемся, да ей и в голову не придет с нас брать.
— Я никому не расскажу о том, что видела, — неохотно выдавила я.
Обещание было довольно неопределенным, поскольку видеть я ничего не видела, только слышала, а обещания не рассказывать о том, что слышала, не прозвучало. Но Соланж этого не знала и почти успокоилась.
— И Веньевр? — уточнила она.
— Только про архив. Все равно она поняла, что ты не просто так пришла.
Соланж шмыгнула носом и расплылась в почти человеческой улыбке. Да и выглядела она почти по-человечески: слипшиеся реснички солнечными лучиками окружили глаза, нос покраснел, а щеки намокли. Вот Вивиана всегда выглядела безупречно, даже после рыданий. Но она и не рыдала никогда по-настоящему.
— Спасибо. Я этого никогда не забуду, — клятвенно пообещала Соланж.
— Не забывать можно по-разному, — намекнул Франциск. — Огонек, я бы на твоем месте поймал бы ее на слове и стребовал что-нибудь этакое.
Он задумчиво повращал кистью руки в попытках изобразить это самое «что-нибудь», но, поскольку сам не имел понятия об изображаемом предмете, я тем более не сообразила, на что он намекает, однако на всякий случай сказала:
— Будешь должна. Выполнишь одну мою просьбу.
— Не любую, — сразу начала отнекиваться Соланж. — Только ту, от которой не будет вреда ни моей репутации, ни репутации королевской семьи.
— Поздно спохватилась, — усмехнулся Франциск. — Когда от репутации одни огрызки остались, и те пожеванные.
— Не думала, что тебя так волнует репутация королевской семьи, — не удержалась и я.
— Конечно, волнует, — удивилась она. — Я же скоро стану ее частью. Поэтому мне не нужны разговоры.
— Пфф, те, кому не нужны разговоры, не шляются с чужими женихами по архивам, — наставительно сказал Франциск. — Ибо это совсем мозгов надо не иметь.
А ведь я тоже, как ни крути, шлялась с чужим женихом по архивам. И если об этом никто не узнал, то лишь потому, что мой чужой жених оказался сильнее в магии и удачливее по жизни, чего не скажешь о чужом женихе Соланж, который на самом деле мой. Но тогда получается, что, по мнению Франциска, у меня тоже совсем нет мозгов.
Это я и высказала призраку сразу после ухода успокоенной Соланж.
— Сравнила, огонек. Ты — совсем другое дело, — авторитетно возразил он. — Ты бегаешь не на свидание и не по собственной дурости, а по нуждам Шамбора. Услуга правящему семейству дорогого стоит.
— Не случилось бы от этой услуги больше вреда, чем пользы.
— Огонек, не оскорбляй меня, — возмутился Франциск. — Мы это уже обсуждали. Я заинтересован, чтобы Шамбор процветал, а мои потомки заключали правильные браки.
И этак выразительно посмотрел. Слишком выразительно, чтобы я не поторопилась предупредить:
— Не со мной.
— Почему не с тобой? Ты очень даже подходящая кандидатура, — подтвердил он мои опасения.
Он завис надо мной, счастливо улыбаясь и всем своим видом показывая, что чрезвычайно рад появившейся у него не так давно идее. Идее, которую следовало как можно скорее пресечь. Это вам не в академический архив лезть, здесь последствия куда серьезнее. Вставать на дороге дуэта Вивиана-Соланж? Увольте. Они меня затопчут на пути к алтарю.
— Вовсе нет. Во-первых, я тоже себя компрометирую, выступая совместно с Шарлем во всяческих авантюрах. А во-вторых, мою помолвку не так просто расторгнуть, как помолвку принца Филиппа. Если вообще возможно.
Франциск скис. Сдвинул рот на сторону и расстроенно выдал:
— Этот вопрос я пока не продумал. Но скажу тебе, огонек, как лицо с многовековым опытом: нет такой помолвки, которую нельзя было бы расторгнуть в пользу Лиденингов.
— И как вы умудрились набрать такой опыт в монастыре, Ваше Величество? — с изрядным скепсисом спросила я. — Подслушивая истории несчастных, вынужденных уйти в монастырь после расторжения помолвки?
— В любом случае у меня опыта куда больше, чем у тебя.
— Он у вас слишком однобокий. Думаю, по молитвам и постам вы куда более квалифицированный консультант, чем по помолвкам.
Франциск обиделся окончательно: даже перо на его шляпе оскорбленно встопорщилось, не говоря уже о шпорах, воинственно звенящих все то время, когда призрак величаво всасывался в стену. Делал он это столь медленно, что не возникало сомнений: ожидает, что его остановят и извинятся. Но надеялся он напрасно: я уже поняла, что дай слабину — и до конца своей короткой и мучительной жизни только и будешь выполнять призрачные прихоти.
Но в коридор на всякий случай выглянула. Призрака видно не было. Зато Соланж, сияя белозубой улыбкой, уже вовсю оживленно рассказывала Люсиль, как ректор задержал ее в архиве. Пикантных подробностей она, разумеется, не касалась, поэтому подруга откровенно скучала, явно обрадовалась моему появлению и торопливо попрощалась с собеседницей. Та особо не расстроилась и тут же убежала по своим делам. Да и то сказать — ранее она не дружила ни со мной, ни с Люсиль, так с чего ей вдруг проникаться к нам теплыми чувствами?
