Книга Плата за наивность - Бронислава Вонсович

– Штеффи, нельзя же все время только учиться, – капризно сказала Регина. – Нужно и о себе подумать. Этак не заметишь, как старой девой останешься.

Она вытащила у меня из рук конспект и с треском его захлопнула. Ей совсем не хотелось заниматься. Хотелось гулять и развлекаться. Ее манили к себе шумные веселые компании, студенческие вечеринки, балы Гаэррской Магической Академии, столь редко у нас устраиваемые. А вот изучение конспектов и выполнение заданий навевали тоску и сон. Наверное, она давно бы все это забросила, если бы не я. Вот только те, которые слишком много развлекались, надолго в Академии не задерживались. Регина никак этого не могла понять. Ей хотелось всего и сразу: любви, денег, успехов в учебе. Но только чтобы это было дано ей просто так. Потому что она – это она. Вот придет кто-то и возложит на свои широкие мужские плечи заботу о ней и всех ее проблемах. Поэтому главная задача – найти его, этого индивидуума. А как найти, если злая подруга заставляет сидеть за учебниками и не дает идти на поиски личного счастья? И сама идти не хочет.

Наша многолетняя, проверенная временем и приютскими условностями дружба явственно начинала давать трещину. Начитавшаяся любовных романов Регина была уверена, что жизнь – легка и приятна, а прекрасные принцы уже выстраиваются в очередь, чтобы упасть на колени и предложить ей руку, сердце, а в неопределенном будущем – еще и царство в придачу. И ее главная задача – выяснить, где эта очередь находится, и сделать выбор. Учебу она рассматривала лишь как помеху.

После выхода из приюта, где мы с ней выросли, до конца первого курса она жила в доме моей тети, которую я обрела совершенно неожиданно для себя полтора года назад. Я не собиралась искать родственников – судьба сама привела меня к ней, хотя не сказать что путь был таким уж легким и приятным. Вместе с тетей я нашла и отца, а вот моя мать к этому времени, как оказалось, уже давно была мертва. Мамина сестра, одинокая дама приличного возраста, была настолько счастлива найти человека, близкого ей по крови, что решила позаботиться еще и о моей подруге. Регина жила у нас и вместе со мной занималась с преподавателями из Академии. Это позволило нам сдать экзамены за первый семестр и дальше ходить на занятия уже с группой. Общее обучение повлияло на мою подругу отрицательно. Тетя Маргарета по натуре не очень жесткий человек, но требовала выполнения определенных правил. Регине эти правила встали поперек горла, она хотела влиться в вольную студенческую жизнь и делать то, что хочется. Поэтому на втором курсе она ушла в общежитие. Правда, тетю Маргарету она расцеловала на прощание и сказала, что очень за все признательна, но не может больше жить за чужой счет, нужно привыкать к самостоятельной жизни. Тетя повздыхала, но сделать ничего не могла, хотя и была уверена, что за Региной присмотр нужен. Я с ней соглашалась: подруга лишь чудом не завалила сессию после первого же семестра второго курса. Ее это не отрезвило, она и сейчас не желала сидеть над учебниками лишней минутки. У Регины были планы на этот вечер, а я заставляла ее готовиться в читальном зале к завтрашним занятиям.

– Регина, не будешь заниматься – тебя отчислят, – попыталась я ее вразумить.

– Да сколько можно заниматься? – Она зевнула и с досадой на меня посмотрела. – Так вся жизнь пройдет мимо. Сидишь здесь, корпишь над учебниками, а толку-то? Все приличные парни уже заняты. Штеффи, пойми, я не старушка, я хочу раз-вле-кать-ся, – четко выговаривая каждый слог, выдала она мне. – А учебники никуда не убегут. Вот, перед прошлой сессией чуток позубрила – и все в порядке.

– Скажешь тоже, все в порядке, – возмутилась я, – к тебе просто отнеслись со снисхождением. Не будь ты сиротой, уже жила бы у родителей.

Регина надулась. Тема родителей была для нее очень болезненной. После выхода из приюта она пыталась найти мать, но не преуспела в этом. Но все равно была уверена, что счастливое воссоединение не за горами. Ведь ее мама наверняка пыталась спрятать ребенка в приюте от неминуемой смерти, как и моя. Разве могло быть иначе? Представления о жизни Регина черпала из книг, а то, что жизнь вокруг не походила на написанные истории, ее волновало мало. Она была уверена, что судьба ее будет как у героинь любимых романов – трудная, но счастливая. Свое она уже отстрадала, теперь осталось лишь радоваться. Эта ее наивность вкупе с желанием получить от жизни все, что та ей задолжала, представляли опасную смесь.

– Злая ты, Штефани, – выпалила Регина. – У тебя отец есть и тетя, а у меня – совсем никого. И ты меня этим постоянно попрекаешь!

– Да нет же, – растерялась я. – Я просто хочу тебе объяснить, что будет намного лучше, если ты сможешь рассчитывать на собственные силы, а для этого выучиться нужно.

– Все равно у меня Дар слабее твоего, – недовольно ответила она. – Что я смогу? Работать лаборанткой при алхимическом производстве? Вот спасибо, счастье какое! Ради этого я должна теперь чахнуть над конспектами и гробить свою жизнь? Я не хочу хоронить себя заживо, как твоя тетя!

Регина даже ногой топнула от избытка чувств. В хорошенькой туфельке, купленной ей, между прочим, как раз тетей Маргаретой, которая даже после ухода моей подруги в общежитие продолжала о ней заботиться. Но я ей говорить об этом не стала. Ничего, кроме обид, это не вызовет.

– Регина, тебя никто не заставляет хоронить себя заживо, – ответила я. – Но и обязанности никто с тебя не снимает. Сделаешь, что нужно, – и свободна.

– Я и так свободна. – Она зло прищурилась. – И собираюсь пойти погулять с Моникой. А ты меня не остановишь. Нет у тебя такой власти.

Регина забрала свою тетрадь с конспектами, развернулась и ушла. К Монике, своей соседке по комнате, такой же безголовой девице, думающей только про парней и одежду. Возможно, подселили бы ее к кому другому, а не к этой инорите, отношение к учебе было бы лучше. Но Моника и сама училась еле-еле: Дар слабый и желания развивать его она не имела. Ко всему прочему у нее были любящие богатые родители, которые покупали дочери столько одежды, что хватило бы на весь наш приют. Возможно, даже и осталось бы: после скандала, инициированного полтора года назад моим отцом, на приют обрушились проверки, и часть девочек с Даром забрали. Думаю, монахини если и вспоминают обо мне, то не слишком по-доброму – накопители-то у них остались, а заряжать теперь было некому. На них щедрость Моники не распространялась, у нее лишние платья не задерживались, а разлетались по многочисленным подружкам. Регине тоже доставались обновки. А больше ей ничего для счастья и не надо было. Разве что принца.

Но принца пока не было, и Регина находилась в полусонном ожидании, поскольку в Академии никого подходящего на эту роль не находила, а в других местах – не встречала. Я вздохнула и захлопнула учебник. Сама я эту тему знала прекрасно, пыталась объяснить ее подруге, но у нее мысли были совсем не о занятиях, вот у нас ничего и не получилось. И ведь я специально для занятий выбрала читальный зал, думала, что обстановка сразу настроит подругу на рабочий лад. Рядом с Моникой точно бы ничего не вышло – та постоянно отвлекала ее и совсем не по учебным вопросам. Но и здесь, где все усиленно готовились к занятиям, Регина не нашла в себе ни малейшего желания выучить все, что нужно к завтрашнему семинару. Опять на вопросы будет невнятно мычать и тянуть время. И как только ей не стыдно?