Взгляд с другой стороны 5: Стругацкие и секретные службы («бывших» военных переводчиков не бывает)
Один из исследователей творчества Стругацкий, специалист по русской философии и политолог Б. Межуев прослеживает в их работах («Обитаемый остров») аналогии со стилем и биографией Ю. В. Андропова[344]. Причём речь здесь идёт не о написании сатиры на политического лидера. В 1960-е гг. роман был представлен диссидентскими группами как пародия на современную им советскую действительность, хотя как уже в 2000-е годы в ответах на вопросы писал сам Борис Стругацкий, ни в малой степени в намерения авторов подобное не входило: напротив, они на деле писали роман-предостережение о будущем, о том, что случится со страной, если СССР откажется от своей борьбы с капиталистическим миром или проиграет ее.
В 1990-е гг. ряд аналитиков (Кургинян С., Межуев Б.) отметили эту черту «Обитаемого острова», как сбывшегося пророчества. В театральной постановке Кургиняна приводится ряд аналогий между событиями романа – взрывы вышек в романе и пожар в Останкино, прозвище главного героя «Горец» и призыв к штурму Останкино Хасбулатовым в начале 90-х.
Интересны также более глобальные совпадения. Действия романа происходят в стране, «которая некогда была значительно обширнее», теперь же её бывшие провинции угрожают ей войной. В конце романа оппонент главного героя говорит ему о том, что взрывы башен излучения, решавших в романе задачу идеологического контроля над обществом, приведут «к инфляции и хаосу». Последние два элемента в конце 1960-х гг. когда началась работа над романом, и в начале 1970-х, когда он был опубликован, выглядели не слишком актуально и не имели аналогий в советской действительности. Тем не менее, в 90-х гг. смысл образов раскрылся довольно легко.
Б. Межуев, в свою очередь, пишет о том, что впервые этот и другие романы Стругацких привлекли его внимание не только в связи с совпадениями, приведёнными Кургиняном. Как политолога, его заинтересовала причинно-следственная связь событий. Как оказалось, романы написаны со знанием, возможно интуитивным, теории политических технологий. Ряд совпадений причинно-следственных связей с реальными событиями 90-х заставил его задуматься о правдоподобности дальнейшего политического анализа в произведениях. Отчасти эта мысль стыкуется с той точкой зрения, что аналитической задачей фантастики является моделирование альтернативной истории на основе рассмотрения тех или иных господствующих в обществе либо угрожающих обществу социальных и политических тенденций. Сама достоверность прогноза зависит уже от профессионализма и кругозора авторов, но это верно не только для фантастического или футурологического, но и для любого другого прогноза. Как показала практика постсоветской России, достоверность ряда прогнозов Стругацких достаточно велика.
Наряду с этим Межуев высказывает интересную гипотезу о связи Стругацких с Андроповым.
Говоря о ней, необходимо упомянуть о бытующем в среде недоброжелателей Стругацких, но не упоминаемой обычно в официальной печати версии о сотрудничестве Стругацких[345] со спецслужбами. В защиту этой версии можно привести несколько доводов.
Как можно видеть из биографии А. Стругацкого, базовой профессией его была профессия военного переводчика. Стоит отметить, что сегодня представителями этой профессии в высшей элите страны являются ближайшие соратники В. В. Путина: глава Администрации Президента РФ Сергей Иванов и глава корпорации «Роснефть» Игорь Сечин, оба – прошедшие длительную службу в КГБ и ФСБ.
Долгое время он служил на границе с Японией, в качестве переводчика участвовал в Токийском процессе, читал солдатам лекции об опасности ядерного оружия, и при этом проявлял осведомлённость в сфере вопросов секретного содержания. Затем был переведён из Канска на новое место службы, адрес которого оставить брату не мог (как видно из писем начала 1950-х гг.). В дальнейшем, уже как гражданское лицо, он часто в своих письмах брату упоминал новости, не попавшие в официальную печать, например некие реформы газет и журналов в 1964 г. Вызывает вопросы также привычка А. Стругацкого уничтожать переписку (письма Б. Стругацкого брату по этой причине не сохранились) и несерьёзное отношение его к угрозе карательных санкций к ним с братом со стороны власти. Как вспоминают современники, читая письма и рецензии по делу 1966 г., предоставленные ему друзьями, он лишь смеялся. И в последующем, читая у себя дома(!) написанные в КГБ СССР на него доносы (дома!) – также громко хохотал. Неоднократно в «Интервью длинною в годы» и «Комментариях к пройденному» Б. Стругацкий упоминает о том, что А. Стругацкий часто становился задумчив и молчалив, о том, что он часто не мог говорить всего, что знает, и испытывал от этого затруднения. Кроме того, заметное место в произведениях Стругацких последних лет («Жук в муравейнике», «Волны гасят ветер») занимают спецслужбы, и, по всей видимости, авторы симпатизируют их представителю Р. Сикорски – о чем, кстати, Борис Стругацкий в 2000-е годы будет писать прямым текстом.
