Я отвечаю раздраженным вздохом.
— Никогда не понимала, почему ни один из вас так не любит благодарности.
Киаран указывает на диск в форме звезды.
— Это подойдет ко второму моему подарку.
Он открывает сундук и вынимает сверток. Осторожно снимает белую ткань и показывает мне изумительные золотые пластинчатые доспехи. Там нагрудник, задняя пластина для спины, и два металлических наруча, которые украшены чем-то вроде серебряных лоз.
На нагруднике, над точкой, которая будет защищать мое сердце, углубление в форме звезды. Киаран берет у меня диск и прижимает к этому месту. Мягкий щелчок, и нагрудник становится цельным.
В свете камина он блестит, серебряные лозы на нем мерцают. И тихонько жужжат, особенно когда я пытаюсь проследить пальцами символы на звезде. Невозможно ошибиться в ощущении силы Киарана. Она на вкус — все та же сладость, соединенные силы природы. Чистая и прекрасная дикость. И она моя. Киаран отдает это мне.
— МакКей… — говорю я тихо.
И не продолжаю. Я так потрясена, что не знаю, что сказать.
Он встречается со мной взглядом.
Я киваю. Я знаю, что это будет последний его урок.
Глава 35
На следующий день я стою у овального зеркала в спальне и пытаюсь сосредоточиться на надевании доспехов. Мои руки дрожат, когда я тянусь к сундуку.
Я размещаю золотые пластины, которые поднимаются от запястья до плеча, и застегиваю кожаные ремешки под ними. Металл фей согрет моими длинными рукавами, он настолько легкий и гибкий, что почти незаметен, когда я двигаюсь. Я надеваю второй наруч, и сила Киарана течет по моей коже — вначале мягким ручьем, затем пульсирующим и все усиливающимся потоком.
Нагрудник сидит идеально, он достаточно мал, чтобы подойти мне по размеру. Я застегиваю пряжки на боках, — и ощущение силы снова нарастает. Мои ощущения становятся столь острыми, что я чувствую каждый мускул, вену, орган и кость — каждую часть меня и все свои новые способности. Вот что, наверное, означает быть феей: получить в собственное распоряжение столько силы, что щелчок пальцев может запросто вызвать шторм.
Но я не одна из них. Я нагибаюсь за электропистолетом и сую его в кобуру, которую закрепляю на бедре. Затем следуют миниатюрные бомбы. Все часы крепятся к ремню, который пересекает нагрудник. Я хватаю арбалет и сую его в ременную петлю на плече.
Сзади раздается свист. Я оборачиваюсь и вижу Деррика, парящего в двери гардероба и мягко покачивающего крыльями.
— Ты выглядишь…
— Смешно? — предполагаю я.
— Нет. — Он вздыхает. — Я однажды встречался с юной леди из моего народа, она носила такие же доспехи. И была так чудесна…
— Что с ней случилось?
Деррик смущается.
— Она ушла в Корнуолл. С остальными пикси. — Он взлетает выше. — Твой sìthiche ждет снаружи, такой мрачный… Он велел мне без тебя не возвращаться.
Я направляюсь к двери. Но когда прохожу мимо гардеробной, вспышка цвета заставляет меня остановиться.
— Скажи Киарану, что я буду через минуту.
Деррик улыбается.
— Надеюсь, его это разозлит. Люблю, когда он злится. Смотри не задерживайся надолго, луна становится все краснее.
Он исчезает в трепете крыльев и света.
В гардеробной, выглядывая из-под стопки мягких, пастельных цветов шелковых платьев, лежит тартан моей матери. Деррик, наверное, достал его из сундука прошлой ночью.
Слезы щиплют мне глаза, когда я нагибаюсь за ним. Я восхищаюсь простотой ткани и рисунком темной и светлой шерсти, подношу его к лицу и вдыхаю знакомый аромат. Клянусь, я различаю сладость духов матери. Лаванда с намеком на розу… Я прижимаю тартан к себе и зажмуриваюсь. Еще раз втягиваю воздух, но запах исчез. Возможно, он мне просто почудился.
Я осторожно сворачиваю шерстяной плед и кладу его обратно в деревянный сундук. Мне очень хочется взять его с собой, но я пока недостойна его носить.
Я пытаюсь игнорировать детали дома, в котором выросла, дома, в котором многое напоминает о матери и отце. Но не могу. Я прохожу мимо картин с шотландскими побережьями, которыми мама украсила все коридоры, поскольку скучала по морю. Запах табачного дыма и виски все еще слышен из кабинета отца, мимо которого я иду. Я не могу задержаться здесь, как бы этого ни хотелось.
Я закрываю переднюю дверь и направляюсь к центру площади Шарлотты. Деррик и Киаран, прожигая друг друга взглядами, ждут меня у орнитоптера и локомотива. По всей видимости, они достигли определенного мрачного перемирия.
Я запрокидываю голову к небу. Тучи плотные, темные, кроме тех, что окружают луну. Мои чувства настолько обострены, что я вижу каждый кратер и пятно на ее поверхности. Ржавый цвет надвигающегося затмения уже начал проникать в ее белый свет. Вскоре луна будет поглощена. Кровавая луна.
По мере того как я приближаюсь к орнитоптеру, Киаран оглядывает меня с головы до ног и едва заметно улыбается. Я знаю этот взгляд. Ему нравится то, что он видит.
— Айлиэн!
Гэвин бежит к центру площади Шарлотты. Он останавливается передо мной, одетый в лучший наряд, подобающий джентльмену, с идеально сидящими брюками, жилеткой и безупречно повязанным шейным платком. Я вздрагиваю от напоминания — он одевался для бала в Зале Собраний, на который должен был меня сопровождать. Сегодня о нашей помолвке будет официально объявлено пэрам.
Гэвин моргает при виде моих доспехов. Он определенно не радуется увиденному, как Киаран.
— Это еще что такое?
— Доспехи.
— Выглядят тяжелыми.
Я улыбаюсь и откашливаюсь.
— Кэтрин… она…
— С ней все хорошо, — заверяет Гэвин. — Она немного шокирована, но сумела убедить матушку покинуть город вместе с ней. Не знаю, известно ли тебе это, но Кэтрин довольно умелая актриса, когда обстоятельства того требуют.
— О, мне это известно. Почему ты не отправился с ними?
— Я здесь, чтобы помочь, — говорит он. — Я в твоем распоряжении.
Деррик опускается мне на плечо.
— Так теперь ты решил помогать? — говорит он. — А как быть со вчерашними заявлениями, когда ты сбежал от нас, словно жалкий трус?
Гэвин сердито смотрит на него.
— Я не нуждаюсь в том, чтобы меня отчитывал глупый пикси.
— Гэвин, — говорю я, — тебе лучше покинуть Эдинбург. Любой Видящий в городе окажется в большей опасности, чем остальные.
