Он протягивает руку и охватывает мой наруч на запястье.
— Нет, — говорит он. — Я знаю, что не могу сражаться за тебя. — Мои брови взлетают на лоб, он это видит и поспешно добавляет: — То есть я не могу сражаться с ними. Но ты не должна думать, что я отправлюсь на этот чертов бал в одиночестве.
Еще одно прощание. Последнее. Но почему-то я не могу заставить себя снова произнести эти слова — не теперь, когда я смотрю в его глаза. Они умоляют меня, светясь той же решимостью, какую я видела в ночь, когда Гэвин покинул бал, чтобы заступиться за меня.
Мой голос дрожит, когда я говорю:
— Хорошо.
— Кэм! — резко бросает Киаран.
Я практически слышу аргументы в его тоне: если фейри учуют Гэвина, они будут тянуться к нему. Они убьют его.
— Наблюдай за битвой из безопасного места, — говорю я Гэвину. — Если это не сработает, ты должен попытаться спасти как можно больше людей. Уведи их из города, если сможешь.
— Как?
— Возьми мой орнитоптер. На нем ты сможешь скорее предупредить их и охватить больше территории. — Я отхожу от него. — Мы с Киараном возьмем локомотив. — Я тянусь к плечу и глажу крылья Деррика. — Деррик, ты отправляешься с ним.
— Что? — Его крылья трепещут. — Я тебя не оставлю.
— Айе, оставишь, — говорю я. — Останься с Гэвином. — Я сглатываю, чтобы следующие слова не прозвучали сдавленно: — Защищайте друг друга.
«Защищайте друг друга, потому что меня не будет рядом для вашей защиты».
Деррик перелетает на плечо Гэвина и садится там, но он явно расстроен.
— Ладно. Но это противоречит моему обоснованному мнению…
Прежде чем я забираюсь в локомотив, Гэвин сжимает мое запястье. Мы встречаемся взглядами, и я поражаюсь, увидев его страх.
— Айлиэн… — начинает он, но не решается продолжить.
Я знаю, что он хочет мне сказать. Когда Кассандра предвидела разрушение Трои, она, мне кажется, чувствовала себя точно так же: беспомощной, перепуганной, отчаянно стремящейся предотвратить исполнение пророчества.
— Теперь ты видел все полностью, так ведь? — говорю я. — Все, что видел Киаран.
Гэвин кивает. Я не успеваю ничего добавить, он просто сгребает меня в объятия, прижимая к себе изо всех сил.
— Раньше я не мог видеть, что станет тому причиной. Вчера ночью сумел.
Я прячу лицо у него на плече, вспоминая слова Киарана.
Каждое твое сознательное решение лишь поможет видению сбыться.
— Не говори мне.
— Не скажу, — шепчет он.
Гэвин обнимает меня так крепко, что я чувствую его даже сквозь доспехи.
— Ты можешь все изменить, — говорит он. — Если кто и может, то только ты.
Мой голос едва не срывается, когда я говорю:
— Мне очень жаль, что я втянула тебя в это. Если с тобой что-нибудь случится…
Гэвин обнимает меня еще крепче.
— Не надо. — Он прижимается щекой к моей щеке. — Не думай ни мгновения, что это твоя вина. — Он отстраняется, пристально глядя мне в глаза. — Я сделал выбор в ту ночь в своем кабинете. И сделал бы его снова.
Слезы застилают глаза, и я борюсь с ними, не позволяя пролиться.
— Я все же считаю, что это было глупое решение.
Он слабо улыбается.
— Ты бесконечно желанный партнер в любом идиотском танце, тебе не кажется?
Я возвращаю ему улыбку.
— Бесконечно.
— Кэм…
Киаран, сидя в локомотиве, произносит мое имя совсем тихо, словно не желает прерывать то, что должен прервать. Если я не уйду сейчас, мы не успеем в Парк Королевы вовремя.
— Гэвин, пообещай мне, что не натворишь глупостей.
— Только если ты пообещаешь не умирать.
Я не могу заверить, что увижусь с ним снова, что переживу эту битву. Я не могу сказать ему, что мне хотелось бы, чтобы он пораньше зашел ко мне, чтобы мы были вместе больше, чем несколько дней. Я не могу сказать ему, что сожалею о двух годах, которые мы провели порознь, поскольку теперь они кажутся семью сотнями и еще тридцатью днями потерянных возможностей. Я не могу дать ему обещание, которого не смогу сдержать.
— Береги себя.
— И ты.
Я захожу в локомотив, устраиваюсь рядом с Киараном и щелкаю тумблером, чтобы завести двигатель. Он с механическим звуком оживает, и из передней трубы поднимается пар.
Я толкаю рычаг вперед, и мы выезжаем с площади Шарлотты.
Сквозь фильтр силы Киарана Парк Королевы смотрится совершенно иначе. Каждая травинка теперь в тысячу раз острее, и я ясно вижу каждую ветку каждого дерева, вплоть до малейших побегов. А цвета… Их спектр совершенно отличается от того, к которому я привыкла, он прекраснее и живее. Так, наверное, видят прозревшие. Я не знаю, на чем сосредоточиться: на цветах, на траве, на деревьях или на каждой из капель дождя. Меня захлестывают ощущения.
Я смотрю на тучи, пока веду локомотив, и луна вновь сияет сквозь них, уже почти полностью красная, если не считать тончайшей полоски белого света внизу.
Я останавливаю локомотив в долине, возле которой фейри будут выходить из холма. Рассматриваю скалу под Троном Артура и деревья на ее склоне. В парке тихо, все неподвижно. Даже ветер не тревожит ветви.
Теперь мы ждем.
Я смотрю на Киарана и вижу, что он наблюдает за мной своими странными прекрасными глазами, которые кажутся еще живее, чем обычно. Я вижу его таким, каким видела в Sìth-bhrùth, поражающим воображение и опасным.
— Ты спокоен, как всегда, МакКей.
— У меня были годы тренировок, — говорит он.
— И что мы будем делать с твоей сестрой? — спрашиваю я. — Разве нам не нужно вначале освободить ее?
Он качает головой.
— Она знает, как выйти до повторной активации печати. Сосредоточься на битве, а не на ней.
Я тихо, вымученно смеюсь.
— Скажи честно, как думаешь, сможем мы победить?
«Пожалуйста, скажи, что все будет хорошо, — мысленно прошу я. — Пожалуйста!»
Вспышка эмоций искажает его черты — нечто непостижимое для меня! — словно он прочитал мои мысли.
— Я не знаю.
Иногда я жалею, что фейри не могут лгать непринужденно, как люди. Возможно, тогда Киаран поддался бы желанию подбодрить меня, ну хоть раз. Я хочу, чтобы он сказал, что мы победим. Я хочу, чтобы он сказал, что я сумею активировать устройство и найти способ спасти его от заточения с остальными. Я хочу, чтобы он сказал, что я не потеряю его, как потеряла мать.
Я тянусь к Киарану и сжимаю его руку. Мягкий вдох заставляет меня застыть, но миг спустя я переплетаю свои пальцы с его, и он мне это позволяет.
