в раж, рискует заступить на территорию фантастики, а это уже не ее жанр.
Правда, реальность и правдоподобие – разные вещи. Но реальность, слишком отрывающуюся от земли, приходится придерживать, минимизировать, даже подслащать.
Разве кто-то мог ожидать нападения на Всемирный торговый центр?
Дописав главу, Моника перечитывает написанное, присваивает главе номер и делает разрыв страницы, чтобы приступить к новой главе.
В этом месте она прерывается, закрывает глаза, гладит кошку. Можно творить дальше. Но ее отвлекает звонок в дверь.
Кошка тут же перестает урчать, замирает, топорщит шерсть, напрягает свои подвижные уши, их кончики указывают на дверь.
Моника смотрит на большие часы на стене напротив. Стрелки показывают 21.21.
Бродяга? Заплутавший турист?
Она медлит, на всякий случай еще раз сохраняет свой текст, потом встает и, опираясь на трость, подходит к двери. Ее сопровождают кошки.
Из-за двери доносится шум дождя.
Она смотрит в глазок, видит чей-то силуэт, недоумевает, кто это может быть. Лица не разглядеть из-за капюшона, поливаемого дождем.
– Кто там? – спрашивает она через дверь.
Ответа нет.
– Кто там? – повторяет она – так же безрезультатно.
Тогда Моника вытягивает из своей трости клинок, осторожно отодвигает два засова и медленно приоткрывает дверь. Свет из холла падает на силуэт незнакомца, но его лицо по-прежнему скрыто капюшоном.
Монике кажется, что к ней явился карикатурный ангел смерти, хотя, скорее, это грубая подделка.
Черное небо пересекает зигзаг молнии, в холл проникают ее стробоскопические отблески. Моника зябко ежится и выдавливает три слова:
– Добрый вечер, Николь.
ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: Исаак Ньютон, прославленный антропофоб
Начало жизни Ньютона, родившегося в 1642 г., было удручающим. Его отец умер за три месяца до его рождения, мать снова вышла замуж, когда ему было 3 года. Отчим и родная мать давали понять, что он им не ко двору. Его отдали на воспитание бабушке, которая дурно с ним обращалась. Он рос тощим и тщедушным, плохо учился, был невнимательным, всегда погруженным в себя, не имел друзей, ни с кем не общался. При этом его сильно интересовала химия. Юношей он чуть не стал по воле матери управляющим семейным поместьем, но проявил так мало способностей к практическому делу, что она позволила ему продолжить учебу. Он поступил в Тринити-колледж в Кембридже, где изучал математику, а также – в индивидуальном порядке – астрономию, астрологию и богословие. В 1665 г. в Лондоне вспыхнула чума, и ему пришлось вернуться в родные места, где он два года проводил эксперименты по физике и по оптике. Он загорелся желанием понять, что такое свет, и высказал идею, что белый цвет – сочетание всех цветов радуги.
Он проводил болезненные опыты на самом себе: пил ртуть, втыкал себе в глаз щепки, чтобы понять, как это влияет на восприятие света.
В 1672 г., всего в 29 лет, он был принят в престижное Королевское общество и сконструировал телескоп с вогнутой линзой, гораздо более мощный, чем применявшиеся до того подзорные трубы.
В 1687 г. он опубликовал свой первый труд «Математические принципы естественной философии», в котором изложил свои концепции законов инерции, действия/противодействия, тяготения. Эти законы объясняли, как планеты, вращаясь вокруг Солнца, не всасываются и не отталкиваются им.
При этом у него не было желания дискутировать с другими учеными, он публиковал свои открытия, не сообщая о них коллегам. Он писал оскорбительные письма Готфриду Лейбницу, Роберту Гуку и другим великим ученым, позволявшим себе высказывать мнение о его трудах.
В 1693 г., после смерти матери и взрывов в его кабинете алхимии, он страдал депрессией.
Под конец жизни Ньютона английская королева Мария II назначила его хранителем Монетного двора – почетная должность, заключавшаяся в изобличении фальшивомонетчиков. Он отнесся к этому назначению очень серьезно и даже маскировался, чтобы захватывать их врасплох. Он участвовал в допросах, сопровождавшихся пытками, и охотно присутствовал при казнях приговоренных.
По свидетельствам знавших его людей, Ньютон всех на свете ненавидел. Он никогда не смеялся, навсегда остался холостым и даже девственником. Он терпел только своих многочисленных кошек – спутниц всей его жизни.
Эдмонд Уэллс.
Энциклопедия относительного и абсолютного знания
2
Вот и наступил момент, к которому я так стремилась.
Николь О’Коннор вздыхает с огромным облегчением.
Я так боялась ее не застать. Или, того хуже, что ее уже нет в живых.
Она узнает за толстыми стеклами очков серые глаза Моники, не утратившие красоты.
Не то что ее черные некогда волосы: совсем поседели.
Николь смотрит в упор своим единственным глазом на старуху, перегородившую вход в замок. Она забыла про дождь, про холод, про груз лет. Ей кажется, что она отыскала старую подругу.
– Можно войти? – спрашивает она, указывая на трость-клинок, явную угрозу.
Моника убирает свое оружие в ножны – в опорную трость. Николь принимает этот жест за разрешение и перешагивает порог.
Перед ней гостиная, вся в фотографиях без рамок, в картинах, в доспехах в человеческий рост.
Она аккуратно снимает мокрый плащ, ищет, куда его повесить, и, не найдя, кладет на подлокотник кресла. Потом подходит к камину, чтобы согреться, и трет озябшие ладони.
3
– Я уже потеряла надежду с тобой встретиться, – говорит Моника Макинтайр, подходя к Николь.
– Мне хотелось с тобой встретиться, пока я жива, – отвечает та и добавляет: – У меня рак.
Женщины долго смотрят друг на друга и молчат.
У Николь бледное, морщинистое, изнуренное лицо. Монике трудно не смотреть на ее черную повязку на глазнице.
Мне всегда было любопытно, сохранила ли она глаз. Вот и ответ.
За окном опять сверкает молния, озаряя лицо гостьи. Моника ставит в угол свою трость и дает Николь полотенце, вытереться.
– В одном время сделало нас похожими: теперь у нас одинаковый цвет волос.
Николь опускается в кресло у камина, ставит себе на колени сумку, достает оттуда портсигар, вынимает сигару, нюхает ее, любовно гладит и обрезает кончик. Взяв из камина тлеющую щепку, она прикуривает от нее. Первая затяжка приносит ей расслабление.
– Как видишь, Моника, не ты меня одолела, это сделал… проклятый недуг. Ирония судьбы: мой знак зодиака – Рак, да еще восходящий. Предначертание? А еще это самый семейственный знак. Я была запрограммирована на то, чтобы жить в окружении людей. Жаль, что я так и не родила детей. Пришлось довольствоваться друзьями, любовниками, коллегами… и одной конкуренткой.
– У тебя правда рак? – спрашивает Моника.
– Недавно я выучила два других выразительных слова. Первое – tumor[33], по-французски это значит «ты умираешь». Второе – морфин, по-французски это значит «легкая смерть» (фр. mort fine. – Прим. пер.)[34].
Николь смеется над своей шуткой, Моника молчит.
