происходит.
— Маркус…
— Пойдем, я вижу, что у тебя масса вопросов. Но сначала, я должен представить тебя отцу, — с этими словами он взял меня за руку и направился к одному из шатров. Высокий, со светлым пологом, он находился чуть в отдалении от основной массы.
— А кто твой отец? — только и успела я спросить.
— Велизаргий. У вас он больше известен под прозвищем Ярость Арамерии.
Мне кажется, я так и застыла с открытым ртом.
Даже мне, далекой от войны, это имя было хорошо известно.
— Ты сын вашего самого главного генерала, который управляет вот этой всей армией?
— Все так, — брюнет произнес это так легко и буднично, будто это было чем-то само собой разумеющимся.
Маркус — сын Велизаргия? Как? В смысле?
Я, конечно, догадывалась, что семья у него не бедная, но, чтобы настолько?!
У меня было несколько минут прийти в себя, пока Маркус помогал сполоснуть руки и отряхнуться от земли. Полностью вычистить грязь из-под ногтей не удалось, платье промокло и было перепачкано, как выглядело мое лицо — даже представить страшно. И вот в таком виде меня собирались знакомить с родителем. Да еще каким! Прославленный генерал, о котором даже наш император отзывался с уважением. На рынке тоже постоянно обсуждали, как Ярость Арамерии крушит врагов и не щадит пленных.
Далар всемогущий, спаси и сохрани.
Я пыталась убедить моего брюнета отложить знакомство до утра, чтобы было время просушить одежду и привести себя в порядок, но Маркус заявил, что я прекрасна в любом виде и провел в шатер.
Внутри находился стол, сундуки, кушетки, на полу был застелен ковер, в углу лежали металлические доспехи. За столом сидел мужчина в возрасте лет пятидесяти, с густой темной бородой и очень внимательным взглядом. Лицо его было широкое, загорелое. Одет он был в простую светлую тунику, без доспехов.
— Отец, как и обещал — я привел ее. Госпожа Фелисия, позвольте представить, мой отец — Алид Велизаргий Пифейский. Отец, моя невеста — госпожа Фелисия… Раввальская, верно?
Маркус произнес это на савенийском.
— Да, — я растерянно кивнула и на всякий случай поклонилась, как того требовал этикет.
— Да ты праходы, дочка, нэ обращай на нэго вныманыя, — замахал руками великий полководец, так же отвечая на моем родном языке, но с сильным акцентом. — Он тут сэйчас нагоныт тыбэ вот эты всэ тэны на плэтэны. Вэсь в мать. Ты садысь, нэ бойся. А ты, — генерал обратился к Маркусу, — сбэгай-ка нам за настоэчкой гранатовой. И поэсть чэго захваты, а то твоя нэвеста того ы гляды в голодный обморок упадот.
— Да я не…
Мой брюнет тут же убежал, оставив меня один на один с генералом.
— Простите, что я в таком виде, — произнесла фразу на арамерском, давая понять, что хорошо знаю язык.
— Да ну ты брось, — Велизаргий по-свойски махнул рукой, перейдя на родную речь. — Главное, жива-здорова. Мы все за вас переживали. Рискованно было вывозить тебя из города. Ну Маркус, конечно… — он посмотрел в сторону выхода из шатра, как бы говоря: «Если этот упрямец что-то вбил себе в голову, то его ничто не остановит». — Смотрю, провизии в городе совсем не осталось? Поди только рыбу и ловите? Да ты не тушуйся.
Я и правда робела перед этим величественным мужчиной. Сам генерал арамерской армии… Даже наш градоправитель выглядел бы жалким мальчишкой на фоне столь легендарной личности.
— Простите, просто все так спонтанно получилось… Я приняла Маркуса за мародера, бежала через овраг, оказалась в вашем лагере…
Я сбилась, поняв, что изъясняюсь слишком сумбурно.
— Маркус говорил, что характер у тебя — дай боже. Это правда, что ты за ним в обрушившийся дом полезла?
— Правда…
— И прислуживать его заставила?
Вопрос был с подвохом, но я не почувствовала в голосе мужчины угрозы и поэтому подтвердила и этот факт, чем вызвала одобрительный хохот.
— И что, он прям действительно по дому убирал? И кланялся там всем ходил?
— Ну… да.
Я все еще не понимала, к чему клонит генерал.
— Вот ты ведь! — он не закончил свою мысль, погрозив мне пальцем, при этом лицо его было чрезвычайно довольным.
Мне предложили сесть.
Вернулся Маркус с корзиной, полной бутылок, сыров, мяса и хлеба.
— А точно это та невеста? Уж больно она у тебя скромная и не общительная.
— Отец, что ты от человека хочешь? — мой брюнет поставил на стол бутылки с темно-бордовой жидкостью. — Она сейчас, между прочим, от меня по кустам да по оврагам скакала. Представляешь, думал, подъеду аккуратно, помогу вещи собрать. Не успел с коня слезть — смотрю, а она уже через забор лезет. Как только не убилась там по этим оврагам. Чудом догнал.
— Хорошая невестка. Решительная. Мне нравится. Давайте выпьем за знакомство, — Велизаргий поднял бокал.
Я принюхалась к алкоголю. Пахло гранатами и чем-то незнакомым, но очень терпким.
Отпила глоток и закашлялась: горло точно огнем опалило.
— Ты закусывай, закусывай, — протянул мне глава семьи кусок мяса, и я с жадностью вгрызлась в него. И от голода, и чтобы сбить это жжение в горле. Вилизаргий был прав — нормальной еды мы не видели последние две недели, питаясь в основном тем, что ловили рыбаки в море, и что росло на наших участках.
Непривычный алкоголь хоть и оказался в разы крепче вина, но при этом тело от него сразу расслабилось, обмякло. Стало хорошо.
— Почему ты мне не сказал, кто твой отец? — спросила я, все еще до конца не веря, что это происходит со мной наяву.
— Вот, я ж говорю, характер у нее боевой, — хмыкнул Маркус, обращаясь к родителю. — Чуть пришла в себя, и уже давай командовать.
Затем повернулся в мою сторону и произнес извиняющимся тоном:
— Нельзя мне было про это говорить. Если бы кто-то узнал, что я сын Велизаргия — отца начали бы шантажировать. Заставили бы отступить. Меня бы тоже наверняка схватили и подвергли пыткам, надеясь что-нибудь узнать о войсках. Так что приходилось притворяться обычным солдатом.
— А Эйстерия? Когда ты сбежал?
— Я не сбегал. Госпожа Ликея надавила на Эйстерию и заставила отпустить меня.
— Как это? Когда? А почему ты…
— Почему не пришел сразу к тебе? В тот момент уже поздно было пытаться сбежать вдвоем. Я не хотел подвергать тебя такой опасности. Единственным выходом было добраться до своих и уже с подкреплением ехать вызволять тебя.
Я хотела возмутиться: «А если бы я не дождалась и уехала из города раньше, чем ты бы вернулся за мной? И почему нельзя было хотя бы забежать ко мне
