он держит меня в таком положении. Я в восторге от каждого его сантиметра.
— Покрути бедрам, — говорит он. — Откинься назад и держись за мои ноги.
Делаю, как он говорит, выгибаясь дугой, пока не обхватываю его мускулистые бедра чуть выше колен. Эта поза растягивает и удлиняет мое тело, что сводит его с ума.
Затем начинаю двигать бедрами вперед и назад, опираясь на него. Его рука возвращается к местечку между моих бедер. Мое тело уже готово, настроено, подчиняется ему. Когда кончаю во второй раз, это происходит внезапно, вспышка удовольствия настолько сильная, что я вскрикиваю. Я качаюсь на волнах до тех пор, пока не чувствую себя обессиленной.
И затем, так же внезапно, Джонатан садится, толкает меня обратно на кровать, вытаскивает член и сжимает в кулаке, кончая мне на живот. Только сейчас понимаю, что презерватива нет. У нас не было презерватива.
Это не должно быть так горячо, но это так, и когда его голубые глаза ловят мой взгляд, он видит, что мне это нравится. Выражение его лица такое лукавое, и я лежу совершенно неподвижно, позволяя ему откинуться назад и смотреть на меня. Какое зрелище. Я должна как-то прикрыться, привести себя в порядок и спрятать это постыдное удовольствие, но Джонатан ловит меня в ловушку, поэтому я остаюсь такой ради него, зная, что он этого хочет.
Чувствую, что принадлежу ему в каком-то плотском смысле. «Ты развратна», — шепчет мой внутренний голос, но я отказываюсь чувствовать себя виноватой из-за этого. Только не с Джонатаном.
Он протягивает руку, чтобы коснуться моего подбородка, нежно приподнимая его. Теперь, когда наши глаза встречаются, его взгляд смягчается.
— Я люблю тебя.
Почти отворачиваюсь, но он продолжает удерживать мою голову, заставляя терпеть тяжесть его чувств. Как человеку, изголодавшемуся по любви, мне неудобно принимать его любовь. Интересно, привыкну ли я когда-нибудь к этому.
Мягко киваю, и он отпускает меня, поднимаясь с кровати.
— Не двигайся, — инструктирует он, исчезая в ванной, чтобы намочить полотенце в раковине, прежде чем вернуться ко мне. Протягиваю руку, чтобы взять его, но он сам вытирает меня, после чего помогает подняться.
Мы идем в ванную, и он включает душ, проверяя воду рукой. Я бесстыдно осматриваю его тело. Плавные линии спины, рельефные мускулы — это настолько похоже на искусство, и я удивляюсь, что он не из мрамора.
Молчу, и он не заставляет меня говорить, когда поворачивается ко мне спиной. Я присоединяюсь к нему в душе. Он жестом предлагает мне встать под струю, предоставляя мне возможность вымыться первой, пока он наблюдает. Я поворачиваюсь и позволяю теплой воде стекать по груди. Затем отхожу в сторону и намыливаю волосы шампунем, пока он начинает мыться. Я дрожу, и он замечает это, притягивая меня ближе к себе, чтобы разделить с ним воду.
Улыбаюсь, и он целует меня в щеку.
— Ты в порядке? — шепчет он.
Я хмурюсь.
— Конечно.
Он выглядит успокоенным.
— Просто хочу быть уверен. То, что мы только что сделали, для меня выходит за рамки нормы. Я всегда был чрезвычайно осторожен с прошлыми партнерами. Ты принимаешь противозачаточные средства?
— Нет.
Жду, что он вздрогнет от ужаса, но он просто кивает.
Проходит немного времени, и он как ни в чем не бывало говорит:
— Я хочу детей.
Мое сердце трепещет в груди, и я поворачиваюсь лицом к воде.
— Я тоже.
Он подходит сзади, прижимая меня к своему телу, и обхватывает руками мой живот. Его губы касаются моего плеча, и он шепчет мое имя. Закрываю глаза и стараюсь не плакать. Все это так ошеломляет. Иногда кажется, что хорошего слишком много.
Мы спим в его постели, делим одеяло, успеваем немного отдохнуть, а затем наши тела снова прижимаются друг к другу. То, что было новым всего несколько часов назад, уже кажется немного знакомым. Я осознаю, что мое тело строит в нем дом, место, где можно отдохнуть моей усталой голове.
Я просыпаюсь оттого, что Джонатан убирает волосы с моего лица.
— Уже поздно. Нам скоро нужно ехать в аэропорт, и они только что доставили завтрак.
Стону от утреннего света. Мне нужен еще час сна, а если не час, то хотя бы еще десять минут.
— Эмелия… — говорит он со смехом, когда я глубже зарываюсь под одеяло.
— Прошлой ночью ты не давал мне спать, — возражаю я, возлагая вину на него.
Его прикосновение исчезает, и я неохотно открываю глаза.
Он стоит рядом с кроватью, одетый в серый костюм. Уже принял душ. И выглядит жизнерадостным, похожим на Джеймса Бонда.
— Как давно ты не спишь?
— С шести, — говорит он. — Мне нужно было ответить на несколько звонков. Я заказал еду в номер. Иди поешь, пока еще горячее.
Стесняюсь, что на мне абсолютно ничего не надето. Джонатан понимает, кивая в сторону телевизионной тумбы.
— Я велел им принести твои вещи. Надеюсь, ты не возражаешь.
Возражаю? Я безмерно благодарна за то, что мне есть что надеть.
Он поворачивается, чтобы пройти в гостиную, давая мне время подбежать и вытащить трусики. Но это единственное уединение, которое я получаю. Теперь он наблюдает, пока я роюсь в сумке в поисках лифчика. Моя кожа вспыхивает, но под этим поверхностным чувством застенчивости что-то оживает от того факта, что он не может не смотреть на меня. Очевидно, после прошлой ночи, всех тех часов, которые мы провели вместе, было недостаточно.
Надев бюстгальтер и джинсы, я оглядываюсь на него через плечо, и он пытается скрыть тайную улыбку, поворачиваясь и протягивая руку за газетой, сложенной рядом с нашим завтраком.
— Что у тебя запланировано на сегодня? — спрашиваю я, стараясь, чтобы мой вопрос прозвучал непринужденно.
— Помимо того, чтобы отвезти тебя домой? Ничего особенного. Позже должен провести несколько часов за рабочим столом, но ничего такого, что не могло бы подождать.
— Отвезешь меня домой? — спрашиваю я с любопытством.
— Я забронировал для тебя место на своем рейсе.
Он говорит это как ни в чем не бывало, но я чертовски хорошо знаю, что буду сидеть рядом с ним в первом классе, потягивая шампанское и наслаждаясь сантиметрами дополнительного пространства для ног.
— Тогда я отменю свой.
Он кивает, пролистывая газетные разделы, пока не останавливается на бизнесе.
— Мы могли бы поужинать вместе? — предлагаю я. — Если, конечно, тебе не нужно работать.
Он улыбается, но не поднимает глаз. Думаю, он пытается вести себя так, будто это не имеет большого значения, что мы начинаем сплетать наши жизни воедино.
— Да. И я бы хотел, чтобы ты осталась на ночь, — добавляет он.
