Данте повернулся и посмотрел на Флер. Волосы у нее были спутаны, ее наготу скрывало лишь одеяло. Она выглядела такой красивой при свете камина. Его охватило щемящее чувство. У него не было на свете ничего более дорогого, чем она. Жизнь без нее показалась бы ему пустой и никчемной. Он был ничтожеством до того, как она вошла в его жизнь. Забота о ней стала его первейшей необходимостью. Она была его смыслом, его жизненной целью.
Он плохо исполнил свой долг. Он не предполагал, насколько бесчестным может быть Фартингстоун. Она в глубине души догадывалась, что он выстраивает бастионы лжи ради своих собственных целей. Им нужно было доискаться раньше до причин, а не просто противиться его планам.
Данте пододвинул тяжелый комод к двери, не заботясь о том, что это услышат внизу. Он поставил его таким образом, чтобы заблокировать вход даже в том случае, если топором прорубят дверь. Кое-кого это не остановит, однако основательно задержит.
Он подошел к Флер и сел напротив, чтобы можно было видеть ее лицо, глаза, ее красоту.
У Флер испарился страх, когда она посмотрела на Данте, в груди разлилась приятная теплота.
Он обхватил руками ее лицо и стал страстно целовать ее в лоб и губы. Он словно забыл о времени и ситуации, в которой они находились. Сбросив с нее одеяло, он притянул ее к себе, заставив ее обвить ногами его бедра. Она оказалась сидящей, на нем. Они обнялись, и его одеяло также упало на пол.
Флер посмотрела на свою позу.
– Новая игра, которую ты мне обещал?
– Новая близость, чтобы я мог видеть тебя при этом замечательном свете. С тобой у меня никогда не было игр. Начиная с того момента, когда я впервые дотронулся до тебя.
Флер взглянула на его возбужденный фаллос и нежно его приласкала, вынудив Данте стиснуть зубы.
– Я не знаю, должна я испытывать ревность или счастье, Данте. Должно быть, второе. Мне неприятно думать о том, что ты позволяешь себе некоторые вещи с другими женщинами и не делаешь этого со мной, но мне нравится, что со мной у тебя в каком-то отношении все иначе.
Данте стал пальцами ласкать полушария ее грудей.
– С тобой все абсолютно иначе. Даже удовольствие совершенно иное. И потом, я вовсе не занимаюсь никакими играми с другими женщинами, Флер. Со времени тех дней в коттедже в Леклер-Парке. Даже тогда, когда мы оба считали, что мы никогда не будем делить друг с другом ложе, я не хотел никого другого. Я слишком полюбил тебя.
Она перестала ласкать его. То, как она посмотрела на него, перевернуло ему душу.
– Я считаю, что меня полюбил самый лучший мужчина на свете, Данте. И я ответила ему тем же.
Он заключил ее в нежные объятия, чувствуя вкус ее кожи, слыша, как бьется ее сердце. На сей раз все было совершенно иначе. Он не мог проследить, каким образом все это действует на него – на его чувства, его тело, сердце и даже на удовольствие, которое он испытывал.
Он приподнял ее ноги и вошел в нее. Он почувствовал, как им овладело глубокое удовлетворение, ощущение тепла и безмятежности. Он хотел бы вечно обнимать ее таким образом, видеть ее лицо, по которому пробегает дрожь удовольствия.
Они двигались медленно, наблюдая друг за другом, давая возможность страсти нарастать постепенно. Она осыпала его шею и грудь теплыми бархатистыми поцелуями. Ее тонкие пальцы гладили ему предплечья, спину и торс, в то время как он описывал круги вокруг набухших сосков.
Ее возбуждение нарастало одновременно с его. Пик ее страсти пришелся на тот момент, когда и он уже сходил с ума от надвигающегося оргазма. Их поцелуи сделались яростными, а ласки бурными и даже грубыми.
Они кончили одновременно, крепко прильнув друг к другу. Даже в момент оргазма он не потерял ее. Она была с ним, принадлежала всецело ему, содрогаясь от сладострастия вместе с ним. Ее пульс, ее любовь, все ее существо заполнили его, и они теперь были с ней единым целым.
Утром солнце не появилось.
Когда Флер проснулась среди одеял, в которых они с Данте спали на полу, можно было услышать стук капель по крыше.
Его рука обнимала ее, даже во сне его сильные пальцы не разжимались. Она стала думать о дожде, наслаждаясь теплом объятий Данте.
Он пошевелился. Флер замерла, надеясь, что он еще поспит. И она продолжит наслаждаться тем, что лежит в объятиях человека, которого беззаветно любила.
И который любил ее. Слышать это было так приятно. Видеть это в его глазах.. Флер не сомневалась, что любовь будет постоянно с ней.
Данте снова пошевелился. Он приподнялся на локте и нежно поцеловал ее в плечо.
– Дождь все еще идет, – сказала она. – Давай оставим ставни закрытыми и притворимся, что все еще ночь.
Данте положил ее на спину и поцеловал в губы. Это был долгий, жаркий прощальный поцелуй.
– Я должен одеться, ты тоже. Когда все это останется позади, мы найдем постель и будем находиться в ней целую неделю.
Поднявшись, он подошел к окну. Открыл ставни и посмотрел на обложенное тучами небо, из которого продолжал сеять дождь. В комнату просочился серый свет.
Одновременно послышался топот уносящейся прочь лошади.
Данте высунулся из окна и, пока Флер одевалась, изучал окружающий пейзаж.
– Прыгать вниз слишком высоко, – сказал он и задумчиво посмотрел на одеяла. – Нет, это может быть чересчур опасно.
– Чья это была лошадь?
– Думаю, что это курьер экспресс-почты.
– Грегори получил экспресс-почту?
– Или послал срочное сообщение.
Он надел рубашку и нашарил в кармане часы.
– Десять часов. Гораздо позднее, чем я ожидал.
Ожидал он, что их оставят в покое, – именно это он имел в виду.
– Возможно, здесь нет никого, кроме нас.
– Сомневаюсь, дорогая. Кто-то внизу все же есть.
– Если мы покричим, возможно, придет слуга, и мы объясним, что нас удерживают…
– Я не видел никаких слуг, когда мы приехали, и не заметил ни единого признака жизни в этих мансардных комнатах. Фартингстоун скорее всего отпустил всех, когда ему стало известно о приезде Смита. Он наверняка не хотел, чтобы люди знали о том, что он имеет дело с этим человеком.
Флер выглянула из окна. Оно выходило на тыльную сторону дома и конюшню. Если бы Данте смог выбраться отсюда…
Ее внимание привлекло какое-то движение в кустах. Она вгляделась в это место.
Сквозь марево дождя Флер увидела, что кусты снова шевельнулись. На мгновение показалась соломенная шляпа и тут же скрылась.
– Здесь есть кто-то помимо Грегори и Смита, Данте. В кустах возле тропинки к конюшне. – Она подождала и через некоторое время снова увидела показавшуюся на мгновение соломенную шляпу. – Мне показалось… я думаю, что это Люк.
