часы. Обращаясь к Томасино, он говорит,
— Мои ребята опаздывают, но скоро будут здесь.
Убедившись, что мой ноутбук готов, я позволяю своим мыслям снова вернуться к Нико.
Да, он был преступником, но показал мне, что у него есть и другая сторона. Я не говорю, что она перевешивает все его недостатки и жизненный выбор, но, черт возьми, его нежная, сладкая, более человечная сторона казалась незапятнанной и временами даже уязвимой.
Именно эта другая сторона заставляет меня испытывать колоссальную вину за то, что произошло с ним — с нами. В нем было что-то хорошее. Возможно, я превратилась в женщину, которая верит, что может изменить мужчину своей любовью. Может быть, все дело только в этом. Но, черт побери, какая-то часть меня горячо верит, что он мог бы выбрать другой путь, если бы мы встретились в другой период нашей жизни.
Я прижимаю пальцы к центру груди, чтобы унять кажущуюся бесконечной боль. Тим — единственный коллега, который не относится ко мне как к прокаженной после того, как распространяется слух о моей связи с Сантилья. Другие сомневаются в доказательствах того, что Харпер был грязным агентом и дважды обманул меня.
Тим понижает голос, чтобы его не услышали остальные.
— Эй. — Как только я поднимаю взгляд на него, он говорит. — Не позволяй им добраться до тебя.
Я киваю и отвожу глаза, сосредоточившись на зазубринах на краю стола в конференц-зале. Слова вылетают шепотом, прежде чем я успеваю их осознать.
— Я хочу уйти. — Вздрагиваю всем телом, но не уверена, то ли от признания, которое я долго обдумывала, то ли от шока, вызванного произнесением его вслух.
— Райт.
Я настороженно встречаю взгляд Тима, готовясь к упрекам, но вместо них обнаруживаю отблеск понимания.
— Из тебя получился бы отличный профессор, ты знаешь?
У меня вырывается короткий смешок.
— Мне уже пару раз говорили об этом. — До того, как я решила поступить на работу в ФБР, чтобы использовать свой опыт в борьбе с преступниками, мне нравилось преподавать — и нравится до сих пор.
Когда я достаю толстую папку с документами и блокнот, моя ручка падает на пол и скользит по гладкой поверхности под столом.
Я внутренне стону. Пожалуйста, пусть это не будет показателем того, как пройдет этот день. Я наклоняюсь, чтобы поднять ручку, когда Томасино начинает говорить с раздражением в голосе.
— И долго нам еще ждать? Потому что мои люди прибыли вовремя и…
Я мрачнею от его тона. Лучше бы это не превратилось в разборки между агентствами из-за того, что звездные агенты УБН Пенмана опоздали на минуту. Напрягаясь и стараясь не повредить еще не зажившую руку, я, наконец, хватаю ручку кончиками пальцев.
— Извините, мы опоздали.
Низкий тембр и безошибочная хрипотца мужского голоса заставляют меня дернуться так быстро, что я ударяюсь затылком о край стола. От боли я вздрагиваю, но тут же выпрямляюсь на своем месте и перевожу взгляд на дверь и опоздавших.
— А вот и они. — За гордостью Пенмана скрывается раздражение по поводу опоздания его агентов.
Все вокруг замирает, когда мой взгляд останавливается на четырех мужчинах, вошедших в комнату и занявших свои места. Дыхание становится неровным, спина напрягается, и я пытаюсь подавить дрожь.
Этого не может быть. Сердце неровно бьется в груди, а разум борется со зрелищем, представшим передо мной. Не может быть, неужели я действительно это вижу?
— Райт. — Я перевожу взгляд на Пенмана, и он взмахом руки указывает на меня. — Несмотря на то, что вы работали вместе последние несколько месяцев, я думаю, что необходимо официальное знакомство.
Меня охватывает ужас. Пожалуйста, скажите мне, что в этих отчетах ничего не раскрыто… Я разжимаю губы в подобие вежливой улыбки и поднимаюсь со своего места.
Избегаю смотреть прямо на агентов.
— Я Оливия Райт, консультант по криминальной психологии. — Радует, что мои слова не звучат на выдохе, подтверждая, насколько я взволнована. С внутренним вздохом я возвращаюсь на свое место.
— Спасибо. А вот и мои агенты. — Пенман кивает человеку, сидящему слева от него.
Мужчина поднимается, его черты лица спокойны, как и во время всех наших встреч.
— Агент Майкл Арайя… — Маркус, более молчаливый из двух людей, которым Нико поручил следить за мной.
Следующий мужчина поднимается со своего места, и глаза Тима расширяются от того, что он еще раз взглянул на это чудовище.
— Агент Кай Иона. — Голиаф… или Рэйф.
— Агент Дэниел Лопес. — Тино, второй человек, которому Нико поручил присматривать за мной вместе с Маркусом.
Теперь Пенман воодушевляется.
— И, наконец, причина, по которой мы собрались здесь, чтобы обсудить операцию, которая длилась пять лет и, как ожидается, развалит не один, а два картеля…
— Агент Лука Никохавес.
Внизу живота у меня все переворачивается. Руки дрожат, я сжимаю пальцы в кулаки, пытаясь сохранить хоть каплю профессионализма. Сердце бешено колотится, по телу пробегает дрожь, и на долю секунды я задумываюсь, не разыгрывает ли меня мой разум. Может я так сильно хочу увидеть его снова, что представляю его здесь. Человек, который, как я думала, спас мне жизнь, но умер, не имея никого, кто бы держал его за руку, пока он делал последние вздохи.
Одетый в хаки и рубашку-поло, он выглядит усталым, но все еще невыносимо красивым, с темной щетиной на острой линии челюсти. Он выглядит также, но в то же время отличается от того человека, которого я узнала.
Я испытываю сильное облегчение, смешанное с шоком, от того, что вижу его живым. Он действительно жив. Человек, которого я полюбила, не умер.
Мои инстинкты, в конце концов, не сбили меня с пути. Я чувствовала добро, присущее и ему, и Голиафу, или Каю. Я чувствовала себя в безопасности рядом с ними, и теперь становится понятнее, почему.
Пенман хвастается.
— Перед тем, как инсценировать свою смерть, Никохавес получил легкое огнестрельное ранение. Как вы все знаете, это не освобождает его от ответственности. Он остается под охраной. — Мужчина с гордостью кивает на Нико — точнее, на Луку. — Вот что вы получаете, когда уничтожите два картеля, продажных политиков и университетских чиновников.
Томасино сурово хмурится, наклоняясь вперед и упираясь кулаками в стол, и бурно заявляет.
— Я думаю, Райт тоже заслуживает похвалы. Ваши люди сделали это не в одиночку.
О, черт. Я не нуждаюсь в дополнительном внимании к себе.
Грудь Пенмана вздымается, а лицо становится красным.
— Я не думаю…
— Извините, сэр.
Я заставляю себя не реагировать на голос Луки. Хотя чуть не плачу от облегчения, что он жив, и одновременно хочу перемахнуть через
