повесить. Имело смысл наказать его так же, как он наказал меня вместо твоей матери.
По ковру шлепали мокасины из искусственной итальянской кожи, затем он оказался в поле моего зрения. Я смотрела сквозь него.
— Поздравляю, — сказала я бесцветным голосом. — Ты довел взрослую женщину до самоубийства. Ты бизнесмен, который не может собирать платежи, и ты так отчаянно хочешь перепихнуться, что тебе нужно связывать несовершеннолетних девочек. У тебя, должно быть, самые маленькие яйца в мире.
Пощечина откинула мою голову набок, и я закрыла глаза от острой боли.
— Ты думаешь, ты здесь, потому что мне нужно потрахаться? — кипел он.
Он схватил меня за волосы и впечатал щекой в стену. Боль пронзила мою щеку, челюсть, отдалась в ушах, но я не издала ни звука. Его губы коснулись моего лба, и что-то жестокое исказило его слова.
— Ты здесь, потому что причинила мне боль. А теперь я собираюсь причинить боль тебе.
Истон
— Пять минут, — сказал я Александру по телефону и съехал с автострады. — Ты там?
Мои ладони болели от того, что я так крепко сжимал руль. В первый час в дороге от нетерпения моя хватка ослабла. Ко второму часу перед глазами все покраснело. Теперь, спустя три с половиной часа, единственное, что позволяло мне оставаться в здравом уме и видеть дорогу, — это осознание того, что этому ублюдку пришлось проехать такое же расстояние, чтобы доставить Еву так далеко. Он не мог приехать намного раньше, чем я приехал бы.
— Я был в Калифорнии, когда ты позвонил. Нелегко организовать авиаперевозку в мгновение ока, — сказал Алехандро. — Ты доберешься туда немного раньше меня.
— Где именно находится это там?
Когда он прислал мне сообщение, я не задавал вопросов. Я просто вел машину.
— Квартира, в которой выросла Ева. Пол владеет тридцатью двумя комплексами, и по состоянию на то, что три года назад умер отец Евы, включило и квартиру.
Моя челюсть сжалась, и я замедлил шаг, приближаясь к адресу. Банкер-роуд, 4615.
— Ты уверен, что она здесь?
— Я не совершаю ошибок.
До сегодняшнего дня я знал, что Еве достались дерьмовые руки, но я понятия не имел, насколько дерьмовые и сколько их было. Когда мы впервые поговорили, Александр рассказал мне, кто такой Пол. Этому больному ублюдку предстояло еще кое-что, если он думал, что вышел бы отсюда свободным человеком. Я свернул на Банкер-роуд, где стена жилых домов отгородила остальной Детройт. Мои плечи напряглись, когда я рассматривал разрисованные граффити двери и гниющую штукатурку.
— Подожди меня, когда доберешься туда, — сказал Александр. — Мы войдем вместе.
Я проехал мимо нескольких подростков, курящих косяки, подъехал к выцветшему синему зданию и остановился на другой стороне улицы. Мои глаза прищурились, когда я посмотрел на зарешеченные окна, затем поднял взгляд на три этажа выше. Квартира 312.
— Истон. Ты меня слышал?
Мой пульс участился, дыхание стало тяжелым. Она там. Одна, с ним.
Изначально, когда я сказал Александру, что планировал позвонить в полицию, как только он прислал бы мне адрес, этот засранец решил вместо этого прислать мне пошаговые инструкции. Он прислал мне настоящий адрес только за пять минут до того, как я позвонил, чтобы проверить его статус. Сначала я связался с копами, потом с ним, но они еще не приехали. Я здесь. Напряжение пробегало рябью по моей спине, и я вытащил ключи из замка зажигания и расстегнул ремень безопасности.
— Я тебя слышал.
Наступила пауза. Затем вздох.
— Почему у меня такое чувство, что ты делаешь противоположное тому, о чем я просил?
Я запер машину позади себя и, переходя улицу, устремил взгляд на третий этаж.
— Я ценю твою помощь в том, чтобы доставить меня так далеко, но я ни за что не собираюсь просто сидеть в своей машине, пока она находится на другой стороне гребаной улицы.
В трубке раздался разочарованный вздох.
— Просто постарайся не дать себя убить до того, как я доберусь туда, ладно? Ева не может позволить себе потерять кого-то еще.
У меня сжалось в груди, когда я вышел на тротуар и поднялся по потрескавшейся бетонной лестнице сбоку от комплекса. За одним из зарешеченных окон лаяла собака. Мой пульс участился, и я поднялся на второй этаж. Я уже чувствовал прилив адреналина. Я чувствовал ярость. Но ничто не сравнилось бы с неистовым безумием, пульсирующим под моей кожей прямо сейчас.
— Мне нужно идти.
— Прямо за тобой.
Добравшись до третьего этажа, я повесил трубку, засунул телефон в карман и осмотрел двери. 306, 308, 310… Красные пятна затуманили зрение, когда передо мной появился номер 312. Я проверил ручку. Она не поддалась. Потребовалось нечто большее, чем запертая дверь, чтобы удержать меня от Евы.
Я отступил на несколько шагов.
Адреналин струился по моим венам, шумел в голове. Я бросился вперед, и бок моего тела натолкнулся на дверь, заставляя ее открыться. Тяжело дыша, я стоял в дверях.
В квартире тихо — слишком тихо.
Пустая гостиная передо мной — размытое пятно, мой взгляд прикован к открытой двери сразу за ней. Готовясь к любому сценарию, я пересек гостиную. Когда я вошел в спальню, в поле зрения появился край матраса, и кровь прилила к моим ушам.
Ева.
Она безвольно лежала на матрасе. Рубашка разорвана, кудри слиплись от пота и спутались вокруг ее рук. Единственный очевидный признак жизни — это слабое поднимание и опускание ее груди. Ощущение жжения охватило меня, мои легкие сжались, и я осторожно придвинулся ближе.
— Ева.
Ее имя обожгло мне горло, потому что она не похожа на Еву. Щека лежала на матрасе, невидящий взгляд прикован к стене напротив. Стоя перед ней, я опустился на колени, так что наши глаза оказались на одном уровне.
Она не моргала.
— Ева…
Я протянул руку и погладил ее по волосам. Мои руки дрожали от ярости, муки, и я пытался успокоить их ради нее.
От ее медленного моргания у меня сдалась грудь. Наконец, она перевела взгляд на меня.
— Ты здесь.
Ее голос такой же пустой, как и ее глаза.
Мои пальцы коснулись ее бледной щеки.
— Я здесь, — сказал я грубо. — Я всегда буду здесь.
Она пристально смотрел на меня, и я оглянулся через плечо, убеждаясь, что мы все еще одни, прежде чем осмотрел ее тело в поисках повреждений. Моя челюсть сжалась так сильно, что щелкнули зубы, когда я заметил, что ее руки связаны за спиной. Заставляя свои движения казаться спокойными, я осторожно натянул
