делать в первую очередь. Дело связано с москвичами, я правильно думаю?
Черт! Они ведь даже не знают, в чем дело.
– Петруха, расскажи им.
Тот в несколько слов сообщил орочонам, что происходит.
– Что за херня? Как это в доме Росомахи? – Удивленный Мишка почти повторил мои слова при этом известии.
– Да вот хрен его знает, что там происходит! – опять взорвался я. Никакого объяснения такому невероятному сценарию у меня не было.
– Не торопись, Николай, вернуться в Подгорное мы всегда успеем, – голос Наиканчина был спокоен, словно его совсем не удивило происходящее. – Если они не дергались все эти дни, то за пару часов ничего не изменится. А мы успеем все обдумать и подготовиться. И не забывай, Коля, надо доделывать дела с китайцами. Раз уж пообещал, нельзя терять лицо.
Потом он достал свой древний телефон и позвонил. Как только на том конце ответили, он коротко приказал:
– Как только китайцы уедут, тоже уезжайте. Я еще позвоню позже.
Я понял, что он говорил с тем молчаливым орочоном, которого высадили при подъезде сюда. Шаман сунул Нокию в карман и повернулся ко мне:
– Звони матери, может, она уже что-то знает.
Его спокойный голос и уверенный тон подействовали на всех, я силой погасил начавший разгораться уголек психованной злости. Спасибо Мишке и его деду, что свел меня с этим странным человеком.
– Дайте телефон. Мой теперь, наверное, навсегда сгинул. Сука Марик!
– Сейчас дам, у меня есть номер тети Ани.
Петька достал смартфон, нашел номер и сунул трубку мне. Я коснулся номера и приложил аппарат к уху. В этот раз пришлось некоторое время подождать, но после третьего гудка мама ответила:
– Да, Петя, слушаю.
– Это я, мама.
– Слушаю, Коля. Все нормально?
Как не пыталась мать говорить спокойно, я почувствовал, что она волнуется. Похоже, ее всегдашнее хладнокровие, позволявшее ей плыть своим курсом среди любого шторма, получило за эти дни немало пробоин. Но это слышал только я, человек со стороны вряд ли бы уловил волнение в ее голосе, держалась она великолепно.
– Здесь, с китайцами, все нормально. Все хорошо. Но у нас новые проблемы. Ты, кстати, давно у тети Тамары была дома?
– Давно. Недели две назад. А что такое?
– По моим данным, в их доме живут москвичи. Ну те, что я рассказывал, ты поняла про кого.
– Я поняла… – медленно ответила мама и на несколько секунд замолчала. Похоже, она задумалась или что-то вспоминала.
– Ну-ка рассказывай, откуда ты это взял! – голос матери опять стал твердым, гурулёвским.
– Там, на пожаре, я увидел человека, которого знал еще в Москве, я тебе говорил про него, потом мне китайцы еще его фото показывали.
– Я помню, – подтвердила мама. – Николай без уха?
– Да, он. Так вот, я приказал, чтобы ребята за ним и его людьми проследили. Они так и сделали. И оказалось, что после пожара те поехали к дому дяди Афанасия. И, как ребята говорят, они зашли как к себе домой.
– Что за дела?!
Реакция у мамы была точно такая же, как у меня и у Мишки.
– Вот и я так сказал.
– Сынок, я отключусь на несколько минут. Попробую Тамаре позвонить, может, что-нибудь разъяснится. Хотя она три дня назад у нас была. Ни слова ни о чем подобном. Как всегда в последнее время, только плачет. Не переживай, напрямую я спрашивать не буду. Поговорю так, чтобы она не поняла, что мы знаем.
– Хорошо, мама, я жду. Сразу перезвони.
Я подумал, что все-таки здесь что-то не сходится. Вчера я собственными глазами видел Борьку, а он живет с матерью. Какой бы он ни был идиот, но то, что в его доме появились незнакомые люди, он должен был заметить. И хоть как-то среагировать. Хотя черт его знает, мог и не заметить… Он в последнее время совсем перекочевал жить в свой мир. Черт, да что это такое творится?! Как убили дядьку, так каждый день новая проблема, и при этом одна загадочней другой. Прямо триллер какой-то.
Телефон в моей руке завибрировал. Высветился контакт – тетя Аня.
– Говори, мама. Слушаю.
– Коля, что-то действительно неладно. Я попробовала сначала что-нибудь выяснить окольными путями, но она ни о чем не может говорить, только на судьбу жалуется да плачет. Потом понесла какую-то околесицу про друзей Борьки, а потом и вообще отключилась. Больше трубку не берет.
– Все понял, мама. Надо ехать, самому разбираться.
– Сынок, как же ты? Ты же раненый?
– Ничего, мне тут все подлечили. Да я сам и не полезу. Ребята сходят, все выяснят. Мама, вы с отцом сами смотрите, будьте осторожнее. Если такое с тетей Тамарой случилось, эти наглые твари могут и к вам заявиться.
– Коля, ну что ты, смеешься, что ли? Сам знаешь, пусть только попробуют. Вся родня в момент сбежится. К Тамаре они явно хитростью какой-то подобрались.
– Да, пожалуй, – согласился я. – Все, мама. Мы поехали в Подгорное, про встречу с хунхузами потом расскажу.
– Слышали? – Я обвел взглядом своих спутников.
– Тебя слышали, – ответил за всех Наиканчин. – Примерно поняли, но давай конкретнее – что мать сказала?
– Она ничего не знала. После моего звонка поговорила с тетей Тамарой, попробовала что-нибудь выяснить аккуратно, та ничего не говорит. А когда мать немного надавила, она запуталась, а потом отключилась и больше не отвечает. Такие дела. Надо ехать и разбираться самим.
– Да. Ты прав, – задумчиво сказал Наиканчин. – Поехали, по дороге подумаем, как все это разрулить. Только для начала заедем ко мне, надо определиться с заложниками.
– Блин, точно! С этими москвичами про настоящее дело забываю…
– Нет, как раз москвичи – это настоящее, и они, по-моему, будут для нас противниками посерьезнее, чем китайцы…
С лица эвенка так и не сходило задумчивое выражение. Похоже, он что-то заметил что-то, что я упустил. Я же невольно отметил, что он сказал – для нас. Значит, шаман уже считает наши гурулёвские дела своими. Это отлично. Я именно этого и хотел.
– Роман Иваныч, почему ты так думаешь? Их немного, и поддержки у них здесь нет совсем. Их никто не знает. Выкинем нахрен из района. Кто не захочет, тот тут в земле останется.
Блин, я сообразил, что говорю это абсолютно спокойно и, главное, так и считаю на самом деле. Похоже, убийство людей для меня становится обыденностью. Еще одним видом конкурентной борьбы.
– Ты, Николай, хоть и жил в Москве, но плохо их знаешь. Они как китайцы, тоже похожи на тараканов, если появились где, замучишься выводить. Но, в отличие от
