Я пытаюсь отступить на подкашивающихся ногах. Меня сейчас стошнит. Этого не может быть.
— Нет, — говорю я. — Нет. Я отпустила тебя. Я… Ты не можешь…
— Все не так плохо, — успокаивает он и подается вперед, но замирает, когда я поднимаю руку, чтоб оттолкнуть его. — Ты же пережила компас, и тут особой разницы не будет. Главное — отменить колдовство, на время, пока не снимем чары.
Боль в голове обостряется. Этого не может быть. По факту: у нас никаких сокровищ, у Исольды сломана лодыжка, и еще эта моя магия, и тетка Рейза, и Судьба пропала, и…
— То есть его все-таки можно отменить? — Сама удивляюсь спокойствию своего голоса. Кажется, я потрясена сильнее, чем мне казалось.
— Я думаю, искать способ долго не придется, — отвечает Госсамер. Когда он делает еще шаг в мою сторону, я его не останавливаю. Интересно, если коснуться — рука пройдет насквозь? Его же как бы нет. Может, он лишь плод воображения. — Но ты ведь искала сокровища, так? Я могу отвести тебя к ним. Книги умеют говорить, а я провел в этой библиотеке много времени. И много чего знаю.
Он проходит мимо меня, не дожидаясь ответа. Так странно — видеть движение, но не ощущать его.
Я спешу за ним.
Идти за Госсамером — это как следовать за чарами, которые привели меня в комнату со статуей. Едва дыша, не задумываясь, я мчусь за ним, стараясь не отставать от белых взмахов его одежд за поворотами и в длинных коридорах. Он движется бесшумно — ну разумеется, — а топот моих шагов звучит как дождь.
А потом Госсамер останавливается так внезапно, что я в него врезаюсь. Точнее, врезалась бы, не будь он бесплотным. Но я пробегаю сквозь него и ахаю так, что чуть не захлебываюсь. Меня обдает холодом, я обхватываю себя за плечи.
— Что такое?
Госсамер поднимает вверх палец, чтобы я помолчала. Он слегка наклоняет голову и прислушивается, с тревогой глядя вдаль.
Я тоже прислушиваюсь. Здесь так же тихо и спокойно, как во всей библиотеке. Даже шелест ветра утих.
И тут я слышу всхлип.
Я озираюсь, внезапно забыв обо всем на свете. Мы стоим между несколькими арочными проемами, ведущими в разные помещения, и в одном из них кто-то плачет.
— Рейз? — Я не решаюсь спросить погромче.
Тишина.
По спине ползут мурашки. Невозможно, чтобы здесь был еще кто-то, но я же слышала. Что-то не так, что-то однозначно не так. Но я не могу не обращать внимания.
Я отворачиваюсь от Госсамера и бегу на всхлип.
Звук ведет меня в самую дальнюю комнату. Окна там закрыты, все погружено в серый полумрак. Я ныряю в эту тень, не зная, что и зачем там найду.
То, что я вижу, когда мои глаза привыкают, заставляет меня остановиться так резко, что я падаю на колени. Темная комната полна людей. Точнее, была полна.
Все они мертвы.
Они криво опираются на огромные столы, лежат пластом в лужах крови, валяются на креслах. Я всматриваюсь в лица, выискивая Рейза, рыжую вспышку волос, но его там нет. Можно надеяться, что его пощадили.
Их так много, все нарядные, словно пришли на праздник. Музыканты держат инструменты и сидят так, словно прямо сейчас запели бы следующую песню — если бы им не перерезали горла. Кровь стекает по изящным платьям и жилетам, глаза распахнуты в ужасе. Я думала, библиотеку покинули много веков назад, но эти люди точно находятся здесь не больше нескольких часов.
Я чувствую, как из горла рвется крик, а потом слышу его. Эхо взметается под высокий сводчатый потолок птичьим клекотом. Глаза жжет. Я закрываю рот рукой.
Что тут произошло??
В комнате раздается еще один тоненький всхлип. Здесь есть кто-то живой.
Никогда в жизни я ничего не хотела так сильно, как повернуться и бежать, бежать, бежать, пока не окажусь рядом с Исольдой, а библиотека останется позади.
Но нужно что-то сделать.
— Есть кто? — тихонько зову я. У меня так дрожит голос, что, кажется, слова просто порвутся в воздухе. Я быстро поднимаюсь с колен и иду вперед.
— Помогите, — слабо стонет кто-то.
Я ускоряюсь, оглядывая на бегу трупы в поисках признаков жизни. Приходится бороться с подкатывающей тошнотой: ко мне обращены только пустые открытые глаза. Я обхожу мертвецов, отчаянно пытаясь найти выжившего, и безуспешно стараюсь не влезать в лужи крови. Мои подошвы ступают прямо в нее, оставляя потом багровые следы на белом камне пола.
Движение.
Примерно в центре комнаты девушка слегка приподнимает голову.
Я уже видела ее где-то. Недавно, не могу вспомнить…
Я бросаюсь к ней, снова падаю на колени. Мои юбки из тонкой ткани жадно впитывают кровь.
— Я здесь, — говорю я. — Сейчас…
Вдруг я ее узнаю, и у меня перехватывает дыхание. Это девушка с постоялого двора, с которой флиртовал Рейз, та румяная голубоглазая брюнетка, восхитительная и веселая. Теперь лицо у нее белое как мука, волосы заляпаны кровью — своей или чужой? Впрочем, не важно.
— Сейчас… — Я не могу сказать, что помогу ей, потому что это неправда.
Девушка смотрит на меня, ее грудь тяжело вздымается в попытках вдохнуть. Она тянется ко мне, и я хватаю ее слабые бледные пальцы. Она влажно кашляет, и из уголка рта течет кровь. Кажется, ее ранили в какой-то жизненно важный орган, но в этом сумраке не разглядеть. Горячие слезы застилают мне глаза.
— Что здесь случилось? — прорезает воздух мой хриплый шепот.
Она вот-вот потеряет сознание. Голубые глаза на секунду задерживаются на мне, а потом закатываются. Она беззвучно шевелит губами.
— Ты можешь встать?
Она беспомощно смотрит на меня.
Я ничего не
