class="p">Главные произведения литературы в V веке
Прежде чем перейти к рассмотрению этого вопроса, остановимся еще раз на пройденном нами времени. Наше изложение касалось по преимуществу фактов политической жизни, изучение которых, конечно, всегда должно стоять на первом месте, так как без этого основного знания и все другое оставалось бы непонятным. Но, с другой стороны, для полного и всестороннего ознакомления с эпохой нужно было бы остановится с такой же подробностью и на другого рода явлениях, именно – объясняющих движение просвещения и мысли, образования и науки. По недостатку времени мы остановимся только на немногих литературных произведениях V века, бросающих наиболее яркий свет на эпоху; для более подробного знакомства с умственным и литературным движением этой эпохи мы рекомендуем сочинение Gizot «Histore de la civilization en France» и книгу С. Ешевского «Аполлинарий Сидоний и его время».61
Отметим прежде всего произведения, которые непосредственно связаны с событиями 410 года и следующих лет. Как уже известно, в 410 году «Вечный город», никогда не бывший в руках варваров, был взят Аларихом и отдан на разграбление. Это произвело потрясающее впечатление на умы современников; в чувстве ужаса и изумления соединились между собой народы, несшие на себе владычество Рима. Но особенно сильное потрясение испытали римляне, как христиане, так и, преимущественно, язычники. И одни и другие назвали Рим главой мира и были уверены, что разрушение города будет знаком кончины мира. «Христиане убеждены, – говорит Тертуллиан, – что конец Римской империи будет концом мира».
Эта уверенность была, конечно, источником того тяжкого изумления, которое овладело всеми при известии о взятии Рима. Но чтобы понять силу морального действия, произведенного событием, нужно припомнить старые представления. Старая привычка, по которой римляне все события своей истории рассматривали как награды богов за их благочестие или как наказание за неверность предписаниям религии, ставила перед ними только две возможности: взятие Рима готами могло быть карой Бога христианского за ненависть к нему римлян. Но последней возможности римляне не допускали на том основании, что при взятии Рима много пострадали и христиане. Следовательно, разорение Рима было делом отечественных богов, оскорбленных торжеством христианства. Оно было причиною всех зол, потому что со времени Константина дерзость варваров все возрастала. При прежнем культе Рим был счастлив, а при новом дошел до положения раба. Много голосов заговорило на эту тему. Недоумение не чуждо было и христианам. В Риме, говорили они, находятся Петр и Павел, и однако же Рим опустошен. Где же обетования христианства? Где то счастье, которое оно сулит?
Это настроение умов вызвало св. Августина написать свое знаменитое «De civitate Dei» («О государстве Божием»). «Когда сделалось известным несчастье, – говорит он, – и язычники, приписывая разрушение Рима христианской религии, стали проклинать царство Божие (христианство); тогда я, пламенея усердием о доме Божием, решился написать против их порицаний или заблуждений книги под заглавием “De civitate Dei (contra paganos)”».
Основная мысль св. Августина заключается в том, что есть два государства: небесное, которое имеет своим виновником истинного Бога и частью живет на небе, частью еще на земле, пока не достигнет совершенства, чтобы соединиться со своими членами, пребывающими на небе.
Другое – земное, имеющее князем дьявола, появившееся на земле позднее времени первого братоубийства, образовавшееся после вавилонского столпотворения и заключающее в себе всех людей, рожденных от плоти и не «очищенных» благодаря воскрешению. Весьма интересными являются в этом случае воззрения св. Августина; он не только противопоставляет Небесному Царству земное, но и отрекается от последнего, проповедует разрыв с ним, говорит даже, что земное царство-Рим – есть дело рук дьявола. Воззрение весьма резкое, до которого не доходили другие церковные писатели. По мнению Августина, следовало совсем отрешиться от всяких забот о земном царстве и не обращать внимания на разорение и завоевание Рима.
«Я решился, – говорит он, – совместно изложить историю царства Божия и царства земного, ради большей славы царства Божия, которое в этом контрасте приобретает еще более блеска».
«Прежде чем приступить к истории царства Божия, я должен еще сказать нечто против тех, которые бедствия нашей империи приписывают христианской религии, воспрещающей идолослужение». Десять первых книг сочинения посвящены решению этой задачи. Первые две книги обнародованы в 414 году, следующие в 416 году.
«Неблагодарные враги царства Божия, – так начинает он свой труд, – в слепой ненависти к имени Искупителя, забыли недавние Его благодеяния, забыли, что спасением своей жизни и необычайной кротостью варваров, по которой они щадили всех называвшихся христианами и прибегавших под кров христианских храмов, они обязаны имени и действию Христа».
«В самом деле, было ли когда прежде, чтобы завоеватели какого-либо города щадили тех, кто прибегал под защиту языческих храмов? Перед нами история всех древних войн, но она говорит совершенно иное. Она говорит устами Вергилия, что Эней видел Приама, убитого у подножия жертвенников и своей кровью угасившего огонь».
Итак, опустошения, убийства, грабежи населения, пожары, испытанные Римом от готов, были делом всеобщего военного обычая, а то, что готы щадили христиан, христианские храмы и скрывавшихся в них, было сверхъестественным действием милосердия Иисуса Христа и кто этого не признает, тот слеп, глух и неблагодарен. Но при этом Августину представлялись те вопросы, которые могли вызывать у христиан как недоумение. Если спасение римских жителей в храмах христиан было делом милосердия истинного Бога, то почему это милосердие простиралось на нечестивых и неблагодарных? Почему Бог допустил, с другой стороны, чтобы вместе с нечестивыми и добрые люди испытали столько страданий? Почему многие из христиан были подвергнуты пыткам, оставлены без погребения, многие отведены в неволю? Почему многие богатые христиане потеряли имущество?
При разрешении этих вопросов он старается проникнуть в таинственный вопрос о распределении счастья и несчастья на земле и доказать, что с верующими и благочестивыми не случалось такого зла, которое бы не обратилось к их пользе.
«Говорят, что христиане потеряли все, чем владели, но это несправедливо; они не потеряли благ внутреннего человека, который всегда богат перед Богом. Мы имеем чем жить и чем одеться; этого для нас совершенно достаточно. Мы и не хотим богатства. Но некоторые христиане, даже благочестивые, были подвергнуты пыткам, чтобы открыли свои сокровища. Если они решились страдать скорее, чем выдать свое земное имущество, – отвечает Августин, – значит, они не были благочестивы». За что же страдали те истинно благочестивые люди, которые действительно не имели богатства? – вновь раздавался голос сомнения. «За то, – с некоторой натяжкой отвечает св. Отец, – что они, не имея богатства, может быть, желали иметь его». В этом же роде рассматривает далее Августин события современной ему
