«всемирного единодержавия» (монгольского тэнгэризма) и принципов внешнеполитической деятельности Великого Монгольского Улуса, сформулированных Чингисханом.
В последний прижизненный состав «Книги Великой Ясы» Чингисхана, относящийся, видимо, к 1224–1226 гг., вошли его указы, установившие порядок «управления народом, уже собранным». Эти решения Чингисхана свидетельствовали о том, что в связи со значительным расширением своих владений он продолжил строительство «пирамиды» военно-административного аппарата исполнительной власти «с учетом типологических особенностей прилежащих (и завоеванных. — А. М.) государств…»[939]
Таким образом, на фоне наиболее значимых исторических событий эпохи Чингисхана нами реконструированы все этапы процесса формирования и эволюции государственно-правовой системы Великого Монгольского Улуса, читателю представлены и прокомментированы практически все «отрывки законоположений, известные под названием фрагментов Ясы („Книги Великой Ясы“. — А. М.), принадлежавших Своду (имперских законов Чингисхана. — А. М.)»[940].
При этом следует подчеркнуть, что «Книга Великой Ясы» — отнюдь не сборник кодифицированных норм обычного (родового и племенного) права древних монголов, (как на нее смотрели еще в начале прошлого века. — А. М.); в большинстве своем это новые нормы ханского права, введения которых требовала политика Чингисхана в разные периоды его правления.
«Основной задачей Чингисхана при издании „Ясы“, — писал Г. В. Вернадский, характеризуя ее как памятник права, — было создать новую систему права — право ханское или имперское, которое должно было утвердиться как надстройка над прежним обычным правом…
В „Ясе“ проявляется отчетливо и новая имперская идея. И сам Чингисхан, и его ближайшие преемники сознательно стремились к тому, чтобы превратить монгольское государство в мировую империю. Это устремление ясно видно во всем замысле „Ясы“»[941].
Особое место в реализации этой идеи монгольский историк Ш. Бира отводит созданной указами Чингисхана организационной структуре центрального и местного управления, которая, опираясь на традиции кочевого общества, больше соответствовала интересам кочевников. Реформаторская политика Чингисхана представлялась монгольскому ученому особой, грандиозной попыткой, имеющей своей целью неким образом «окочевничевание» народов оседлой и полуоседлой цивилизаций[942].
Активизация осуществления этой политики при преемниках Чингисхана сформировала условия для еще большего сближения и объединения народов кочевой и оседлой цивилизаций и образования великой мировой империи, народы которой вели кочевой или оседлый образ жизни[943].
Предложенный читателю материал не позволяет усомниться в том, что «Чингисхан был не только гениальный полководец, но и государственный деятель крупного размаха, творец нового имперского права»[944]. Он прекрасно осознавал значение «Книги Великой Ясы», о чем свидетельствует один из его би ликов: «В будущем, вплоть до пятисот, тысячи и десяти тысяч лет, если потомки, которые появятся на свет и воссядут на ханство, будут так же хранить обычай [йусун] и закон [йасак] Чингисхана, которые в народе ко всему применимы, и не изменять их, то с неба снизойдет помощь их державе, и они будут всегда [пребывать] в радости и веселии. Господь вселенной (Всевышний Тэнгри. — А. М.) взыщет их [своими]милостями, а жители мира будут за них молиться, они будут долговечными и будут наслаждаться благами [жизни]»[945].
Отнюдь не для красного словца Чингисхан подчеркнул, что установленный им «обычай [йусун]и закон [йасак]в народе ко всему применимы». Действительно, среди опубликованного нами состава «Книги Великой Ясы» имеются нормативно-правовые нормы, относящиеся ко всем общепринятым ныне видам отраслей права, а именно: конституционное право, военное право, финансовое право, административное право, сельскохозяйственное право, земельное право, трудовое право, семейное право, уголовное право, уголовно-процессуальное право, уголовно-исполнительное право, гражданско-процессуальное право[946].
Однако в эпоху Чингисхана о систематизации монгольского имперского права в ее нынешнем понимании речь не шла. К этому выводу пришли и уже цитировавшийся мною немецкий ученый П. Рачневский, и его монгольский коллега, историк, академик Ш. Бира, который считал, что «Книга Великой Ясы» Чингисхана «не является (в современном понятии) ни сборником законов, сформулированных в одно конкретное время, ни законодательным актом, именуемым современными правоведами кодексом, относящимся к одной отрасли права и тщательно систематизированным структурно. Это всего-навсего обыкновенное собрание указов и законов, которые были приняты Чингисханом в течение многих лет в связи с определенными обстоятельствами и потребностями. „Книга Великой Ясы“, опубликованная под именем Чингисхана, не должна была изменяться, а для Великих ханов — преемников Чингисхана была призвана стать непоколебимым руководством и образцом для наведения порядка в государстве»[947].
Провозглашая и воплощая в жизнь реформы по созданию единого монгольского государства, Чингисхан не пошел по пути «тех восточных деспотий, в которых высшим законом является произвол верховного правителя и его ставленников. Империя Чингисхана управлялась на строгом основании закона, обязательного для всех, начиная от главы государства и кончая последним подданным»[948].
Древние источники, в том числе заветы-билики Чингисхана, свидетельствуют о том, что он не только требовал от своих подданных, в том числе родственников и ближайших соратников, строго следовать «Книге Великой Ясы», но и сам являл собой живое воплощение безусловного подчинения изданным им законам. Пример, подаваемый Великим ханом, должен был оказать благотворное влияние на нравы всей монгольской администрации, что, в свою очередь, воспитывало народ в духе строгой законности.
И действительно, провозглашенные и законодательно закрепленные Чингисханом общепризнанные «нормы достойного поведения» оказывали огромное влияние на народные нравы; это подтверждают свидетельства сторонних наблюдателей.
Плано Карпини в своей книге «История монголов» так описывает «хорошие нравы» монголов: «Словопрения между ними бывают редко или никогда, драки же никогда, войн, ссор, ран, человекоубийства между ними не бывает никогда. Там не обретается также разбойников и воров… отсюда их ставки и повозки… не замыкаются засовами или замками…»[949]
Как бы подытоживая сказанное миссионером-католиком, персидский историк Рашид ад-Дин писал: «По этой-то причине, дело его (Чингисхана. — А. М.), словно новый месяц, возрастает изо дня в день, от Небесного Владыки, силою Всевышнего Тэнгри, нисходит победоносная помощь, а на земле, помощью его, явилось благоденствие…»[950]
Несомненно, Чингисхан осознавал и свою роль в создании «Книги Великой Ясы». Еще один его завет-билик гласит: «Если же вельможи, богатыри и военачальники, находящиеся на службе у детей Ханов, которые наследуют мне, не будут крепко соблюдать Ясу („Книгу Великой Ясы“. — А. М.), то дело государства испытает потрясение и прервется. Опять будут охотно искать Чингисхана и не найдут»[951].
Когда Чингисхан уже был на смертном одре, сыновья — продолжатели его дела поклялись ему: «Наше благо и благо наших преемников зависит от того, как исполняются наказы Чингисхана, и в наших делах мы вверяем себя его наставлению»[952].
* * *
Сыновья Чингисхана были верны своему слову и после кончины Чингисхана придавали его «Книге Великой Ясы» и «Своду заветов-биликов» огромное значение. В связи с принятыми преемником Чингисхана, Угэдэй-ханом, мерами по «управлению народом» как на территории собственно Монголии, так и в завоеванных
