госпожу Раберу.
Эльфийка пришла, и мы с аппетитом поужинали. После того, как все было съедено, она промокнула губы салфеткой и спросила:
– Нашли?
Мы с Торреном переглянулись. Так получилось, что Торрен заметил мое отношение к этой красавице и уступал мне право разговаривать с ней. Поэтому ответил я:
– Да, думаю, нашли то, что надо.
– И что же это? – Рабера подалась вперед. Эльфийка или нет, она оставалась женщиной и обладала сугубо женским любопытством.
– Тор, куда мы бросили безделушку? – небрежно спросил я, играя на зрителя, точнее – на зрительницу.
– Что-то я забыл, где мы ее оставили, – подыграл мне Тор.
– Кажется, она у тебя в мешке была.
– Точно, я его в своей комнате бросил, – с этими словами Тор встал. – Сейчас найду.
Вернувшись, он небрежно отдал мне шкатулку и спросил:
– Она?
– Да вроде бы, – я приоткрыл шкатулку, посмотрел внутрь, – да, точно эта.
– Что там? – спросила Рабера и протянула руку. – Дай сюда.
– Не надо так нервничать, – со смехом ответил я, отдавая ей шкатулку.
Эльфийка открыла ее и замерла. Судя по всему, ей не надо было объяснять, что это такое.
– Где вы нашли это сокровище? – потрясенно спросила она.
– Да тут торговец на рынке впарил нам эту штуку. Сказал, что очень ценная вещь. Пришлось ползолотого отдать. – Раз днем под дурачка закосить не получилось, то почему бы сейчас не попробовать.
– За сколько? – вскрикнула эльфийка, потом присмотрелась ко мне и, ткнув в меня пальцем, закричала: – Ты меня разыгрываешь.
– Конечно, разыгрываю, – рассмеялся я, причем остальные тоже не скрывали улыбки, – мы прекрасно знаем, что такое меллран и сколько он стоит. Скажи, хороший подарок?
– Более чем. Я его забираю?
– Нет, – ответил я и взял шкатулку. – Думаю, Торрен захочет написать письмо своей любимой и приложить его к подарку.
– Кхм… Какое письмо? – поинтересовался Торрен.
– Как какое? Письмо, в котором ты признаешься в любви самой прекрасной девушке на свете. С твоей точки зрения, конечно.
– Мы так не договаривались… – начал Тор.
– Как хочешь, – пожал плечами я. – Я лично все, что мог, предложил. Думаю, Ратире будет приятно получить от тебя письмо. Если передумаешь, Джула и Рабера тебе помогут.
– А ты куда собрался? – хором спросили Джула, Рабера и Тор.
– А я с парнями схожу на задний дворик, потренируюсь, – ответил я и, глянув на братьев, спросил: – Фериш, Родигес, вы еще здесь? Метнулись кабанчиками за оружием и брысь во двор.
Рабера, Джула, Торрен
– Наконец-то, – сказал Торрен, поставив точку.
Сочинение письма стало для него мукой, так как большая часть текста состояла из слезливых признаний, которые продиктовали Джула и Рабера. А когда две женщины чего-то очень сильно хотят, то лучше не сопротивляться.
– Но я же не такой, – сказал Торрен, перечитав письмо. – Я, конечно, дико извиняюсь, но тут одни сопли, или, как вы это называете, одна романтика. Я разве похож на романтика? Это фактически обман Ратиры…
– Не волнуйся, все мужчины перестают быть романтиками после свадьбы, – сказала Рабера, – а бедной Ратире будет приятно получить такое письмо. Ты его теперь на чистовик перепиши.
– Зачем? – удивился Тор.
– Затем, что тут куча исправлений и помарок, – вмешалась Джула, – а любовные письма должны быть идеальными.
Торрен что-то неразборчиво буркнул себе под нос, а потом сказал:
– У нас нет больше чистых листов.
– Сходи, – предложила ему Рабера.
– Сейчас вызову служку, – с этими словами Торрен потянулся за шнуром вызова.
– Сходи сам. Зачем из-за каждой мелочи дергать людей? – сказала эльфийка.
– Могу и сам, – пробормотал Тор и вышел из номера.
Сначала девушки сидели молча, потом Рабера нарушила тишину:
– Твой брат Сен, кто он?
– Он? – Джула задумалась и ответила: – Он мой брат.
– Я это заметила. Но чем он занимается? И откуда вы?
– Мы беженцы из Вольных баронств, а Сен… Сен тоже беженец, – Джуле не очень хотелось рассказывать этой незнакомке все подробности.
– Странные вы. Беженцы не снимают самые дорогие номера в гостиницах.
Джула только пожала плечами.
Рабера зашла с другой стороны:
– Сегодня в разговоре со мной он сказал, что бессмертен. – Джула опять промолчала, и Рабера почувствовала, как ее охватывает раздражение, но она справилась с собой и продолжила: – Так ли это?
– Он умный, ему виднее, – снова пожала плечами Джула.
Сен
Тренировка заняла чуть меньше часа. Мышцы немного гудели от приятной усталости.
Вернулись мы с братьями в комнату вовремя: похоже, Рабера спровадила куда-то Торрена и приступила к обработке Джулы. Зря она так. Джула хоть и производит впечатление закомплексованной, но я-то знаю, что это не так. И добиться от нее слова сложнее, чем от братьев.
– Фериш и Родигес, принимать душ, я после вас, – скомандовал я. – Написали письмо? Где Торрен?
– Я здесь, – донеслось из-за спины, – письмо на чистовик собираюсь переписывать.
– Хорошо, я приведу себя в порядок и присоединюсь к вам.
Стоял под душем и думал о Рабере.
«Думаешь, уложишь?»
Вся моя интуиция кричит об этом. Правда, не уверен, что я уложу, а не меня уложат.
«Могу пожелать успехов».
Будем стараться…
Я вернулся ровно к тому моменту, когда чистовой вариант был готов и бесцеремонно им завладел. Читать было интересно, особо трогательные места я зачитывал вслух: «…Твои глаза как чистые горные озера, в которых хочется утонуть… твоя кожа что бариинский бархат, прикосновение к ней вызывает…»
После моего третьего комментария Торрен вырвал у меня письмо, спрятал его в шкатулку и отдал ее Рабере.
– Я пошла, – сказала она и встала.
– Я провожу, – вскочил я.
Около ее номера я спросил:
– Поужинаешь со мной?
Глупо, конечно, и на редкость банально, но…
…Первые лучи солнца осветили черепицу на соседних с гостиницей домах.
– Ярик, Арик, – сказал я, – вот вам золотой. У вас есть полчаса, чтобы найти мне самый красивый букет цветов в этом городе. Справитесь?
– Конечно, господин, – ответил кто-то из них, и они буквально исчезли с моих глаз.
Вернулись они минут через пятнадцать, я только успел прикурить вторую сигариллу. Букет был превосходен: пятнадцать нежнейших веточек, напоминавших земные орхидеи и покрытых разноцветными цветками. Букет выглядел так, как если бы собрали воедино несколько сотен бутонов.
– Ух ты, – произнес я, принимая букет, – даже мне понравилось. Что это?
– Фарфская лилия, цветок любви и нежности, – ответил Ярик (или Арик) и извиняющимся тоном добавил: – Вот тут десять серебряных сдачи. Простите, господин, но каждая веточка стоит шесть серебряных.
– Оставьте себе, – отмахнулся я, – букет того стоит.
Я положил букет на постель рядом с Раберой и вышел.
За завтраком внизу мы встретились: Рабера с охранниками и я с моей командой. Разговор не клеился. Потом один из охранников
