попивал виски.
– Я не понимаю…
– Поймешь.
Он не спешил делиться с ней своими планами, но Анаконда не торопила. Ничего. Однажды она станет для него незаменимой.
– Как вообще так вышло, что мэр на вашей стороне?
– Мы познакомились, когда я был молод, импульсивен и столь глуп, что попался на торговле полуночными чарами.
Анаконда недоверчиво хмыкнула. Трудно представить, что Леон Колдуэлл на любом отрезке своей жизни был импульсивен.
– Меня бросили в тюрьму, и со дня на день я должен был предстать перед Трибуналом. Не скажу, что на тот момент мои прегрешения были так уж велики – куда скромней, чем сейчас, это точно. Однако мэр предупредил, что навесит на меня парочку нераскрытых убийств с применением полуночных чар, что неминуемо приведет к смертной казни. Либо…
– Либо вы поможете ему? – догадалась она.
– Его хотели сместить. Готовили покушение. Противник был непрост – сам не пренебрегал полуночной магией. Но он перекупал чары, как многие торговцы на черном рынке. Я же их создавал, – глаза, холодные как лед, торжествующе сверкнули. – Скрещивал, перемешивал, выявляя новые свойства. Я не был первым, кто додумался соединять рассветную и полуночную магию в одном филактерии, но оказался первым, кто по-настоящему преуспел. Но главное – я сумел создать идеальную формулу, которая позволяла запечатывать в филактерий, помимо нужных чар, те, что развеивали создаваемый ими След тэны – как это делали сильные колдуны. Поэтому мои самые совершенные, самые дорогие чары не оставляли следов. К сожалению, попался я на дешевых. Я знал, что мои навыки пригодятся в столице, поэтому и приехал сюда. И все могло кончиться печально, если бы не Керрейн. С тех пор мы связаны. Он считает это дружбой.
– А вы?
– Я считаю, что не бывает дружбы, чей фундамент – угроза и шантаж. Но в том, чтобы помогать ему и по сей день, есть выгода и для меня. Он – мой щит. Я – его оружие.
Помолчав, Анаконда спросила:
– Что я должна делать дальше?
Леон Колдуэлл вскинул на нее глаза и припечатал:
– Убедить Кенгьюбери в том, что верховный трибун, глава Департамента полиции, глава Гильдии охотников и мэр нашего прекрасного города не гнушаются полуночными чарами.
Глава 34
Полуночный танец
Морриган активировала медальон, вызвав в памяти образ Ника.
– Надо же, какие люди! – непритворно удивился друг детства. На усталом лице промелькнуло беспокойство. – Клио в порядке?
– Все хорошо, – улыбнулась она. – Скажи мне, что ты знаешь о Колдуэлле?
По помрачневшему лицу Ника мгновенно поняла: что-то он определенно знал.
– Официально – владелец «Дурмана».
– А неофициально? – настороженная формулировкой, осведомилась Морриган.
Ник покачал головой.
– Я не могу сказать.
– Ты серьезно? Проклятье, я никогда – почти никогда – ни о чем тебя не просила!
Тот день, когда она предлагала Нику стать вольным и убежать из города с ней, но получила отказ, Морриган предпочитала не вспоминать. Однако оба они помнили, как она просила помочь отыскать исчезнувшую Клио.
– Я…
– И теперь, когда мне нужен простой ответ, ты решил поиграть в сурового агента с вашими причудами вроде «особо секретно»?
– Послушай, – Ник вскинул голову, вперил в нее взгляд и отчетливо, почти по слогам, повторил: – Я не могу сказать.
Искрой вспыхнула догадка.
– Чары?
Ник не мог ни подтвердить, ни опровергнуть, лишь беспомощно смотрел ей в глаза. Звучало почти безумно, но не безумнее того, что Морриган видела в сокрытом ото всех помещении под клубом. Если Колдуэлл имел в своем распоряжении десятки, а то и сотни чар (кто знает, как долго существовала «фабрика»), что мешало ему разжиться чарами внушения, запрещающими кому-то рассказывать о нем?
Например, младшему инспектору, который пытался поймать Леона на горячем – и не ему одному. Это объясняло, почему Колдуэлл еще не арестован.
– Пока у меня не взорвалась голова изнутри, лучше объясни, почему ты спрашиваешь, – невесело улыбнулся Ник.
Морриган ходила взад-вперед по комнате, пока он выжидающе смотрел на нее со стены – собирала мысли воедино.
– В Пропасти происходит какая-то чертовщина – чуть более кровавая, чем обычно, насколько я могу судить. Кто-то убивает членов Высокого Собрания чарами, которые указывают на определенный колдовской клан… или существо древней крови. Одна леди задыхается водой, и все выглядит так, будто в ее смерти виновата мерроу, которая может в любое время призывать водную стихию. Другая падает замертво от чар, подозрительно похожих на вуду. Мертвые восстают, юная девушка стремительно стареет, из еще одной выкачивают кровь. Третья и вовсе засыпает навеки.
Морриган сообщила Нику и про «фабрику чар», в подробностях описав увиденное. Ник, побледнев, смотрел на нее расширенными глазами.
– Подозреваю, Колдуэлл использовал украденные у людей чары, чтобы устранить одних членов Высокого Собрания, попутно подставляя других. Возможно, чтобы повергнуть Пропасть в хаос, разорвать сложившиеся союзы и договоренности и заставить претендентов на трон подозревать друг друга. Или же для того, чтобы никто раньше времени не догадался, что убийца всего один. А еще у него, похоже, есть некий пунктик: женщин среди умерших абсолютное большинство.
– Хочешь сказать, он мечтает о титуле короля Пропасти? – изумился Ник. – Но если я правильно тебя понял, он не лорд и никакого отношения к Пропасти не имеет.
– Понял верно, но вторая часть спорная.
– Ты же сама говорила, что в таком случае на трон претендовать он не сможет.
Не переставая мерить шагами пространство спальни, Морриган мимолетно улыбнулась. Взгляните только – болтают как в старые времена. Стоило признать – потерянной дружбы ей не хватало. Самую малость.
– Вообще-то один способ есть. Право узурпации.
Понимания во взгляде Ника не прибавилось, а потому пришлось объяснять:
– Власть в Пропасти может быть завоевана двумя разными способами. Первый – официально, в результате избрания короля или королевы Высоким Собранием, в который входит и регентский совет, то есть отказники, и претендующие на трон Высокие Дома. Это целая паутина союзов, договоров и контрактов, которые нарушаются и заключаются в процессе… мм… назовем его предвыборной кампанией. И второй путь, более быстрый и кровавый, – убийство законного короля города. Стоя у его трупа, убийца объявляет о так называемом праве узурпации, а значит – о законном праве на престол. Препятствий в таком случае никто не чинит, убийство не расследуется и виновного не спешат сажать в тюрьму… которой здесь и нет. Впрочем, маску обезличенного тоже не натягивают. Жители Пропасти уважают закон силы.
– Хороши порядки, – ошалело глядя в сторону, произнес Ник.
Морриган тихо рассмеялась – он говорил практически ее словами.
– Не знаю, правда, отчего Колдуэлл не пошел на это, когда на троне
