них, так что у них видимо была фора в их поиске.
Очень жаль, что братья Дрейвены и Оли на нашей стороне, где им и место.
* * *
Мы вместе покидаем палатку Сойера и направляемся к Норту и Грифону. Ни один из них ничего не сказал по поводу сообщения, но Норт попросил нас троих присоединиться к ним в дальнем конце лагеря — том, который обращен к лагерю Сопротивления, который мы должны уничтожить.
Я не уверен, надеялись ли мы на элемент неожиданности в наших планах атаки, но теперь его точно нет.
Оли снова молчит, прижимаясь ко мне, как будто все еще беспокоится о том, как я справляюсь, но ее зубы продолжают теребить край губы. Тот факт, что она не в состоянии подавить нервную привычку, многое говорит о том, что происходит в ее голове.
Гейб продолжает бросать на нее взгляды, после чего его глаза снова устремляются на меня, прежде чем он понимает, что должен проявить ко мне некоторую снисходительность из-за того, что произошло сегодня, а затем он отводит взгляд. Это почти комично.
Я хочу поддеть его и обратить все в шутку, но молчание Оли между нами оглушительно, удушающе, вызывает мурашки по коже.
«Сегодня утром глаза Грифона стали черными».
Она посылает эти слова через мысленную связь только нам двоим, чтобы никто не мог случайно их подслушать. Она посылает только эти слова и ничего больше.
Теперь, я думаю, мы все сходим с ума. Мое сердце странно колотится в груди, как будто пропускает удар, но компенсирует это, работая в два раза усерднее. Она вздыхает и добавляет: «Мы были… близки, и все было совершенно нормально. Его глаза уже светились белым, потому что он использовал свой Дар, а после того, как мы… э-э-э… закончили, его глаза на долю секунды стали черными. Я сказала ему, но он ответил, что не почувствовал разницы. Мы должны были что-то сказать, особенно после дракона Гейба».
Дракон Гейба. Меняющиеся глаза Грифона.
Я чувствую зуд раздражения по отношению к себе, потому что мои собственные силы едва ли выросли по сравнению с чьими-либо еще. Конечно, теперь я могу защищать других людей, но Гейб превратился в мифическое существо, обладающее собственным разумом, а Грифон еще не нашел предела тому, что он может делать с человеческим разумом или сколькими людьми он может манипулировать одновременно.
Такое чувство, что я отстаю от всех остальных.
Мне всегда нравился мой Дар: несокрушимый и достаточно сильный, чтобы сдвинуть гору, если понадобится… мне казалось, что я сам Супермен. Я проводил много времени, хвастаясь этим перед своими друзьями. Присоединение к группе Привязанных Дрейвена и то, что Олеандр Фоллоуз стала моей Привязанной, заставило меня сомневаться во всем.
Я почти уверен, что теперь я — самое слабое звено, а это не самое приятное место.
«Ты сказала Ноксу? Разве это не то, над чем он сейчас работает?» — Гейб нерешительно посылает ответ.
Господи.
Она ведь также провела с ним все утро. Без сомнения, он устроит скандал по этому поводу, и тогда мы снова будем пытаться бороться с Сопротивлением в условиях огромного раскола среди нас.
Оли слегка морщится и качает головой. «Грифон сказал, что ничего не произошло, и мне показалось… неправильным говорить об этом без него. Трудно ориентироваться в дерьме Привязанных, когда есть шесть разных людей, которых нужно принимать во внимание!»
Она еще немного покусывает губу, а затем вздыхает. «Его лицо изменилось».
«Изменилось? Что значит «изменилось»?» Слова Гейба звучат так же неистово, как я себя чувствую.
«На секунду оно стало пустым. Это трудно описать. Оно стало таким же, как лица Норта и Нокса, когда их узы берут верх. Как будто вся человечность вытекает из них, и они становятся немного более роботизированными, думаю. Я неправильно объясняю», — говорит она, но я киваю.
«Я понимаю, о чем ты. В Пустоши Нокс выглядел совершенно другим человеком. Твои узы делают это и с тобой. Я могу сказать это, просто взглянув на тебя, даже без изменения глаз, потому что ты двигаешься по-другому, когда они берут верх».
Гейб кивает, соглашаясь со мной.
Мы приближаемся к границе, голоса персонала Так становятся все громче вокруг нас, поэтому нам пора закругляться. Меня завораживает сама мысль о том, что Оли может менять людей, превращать своих Привязанных во что-то другое.
Нечто большее.
Неудивительно, что Дэвис так отчаянно хотел заполучить ее в свои руки.
Когда мы, наконец, добираемся до границы, там уже стоят группы сотрудников ТакТим, вооруженные до зубов и нацелившие оружие вдаль. У одних подняты ладони, и они готовы пустить в ход свои Дары, а другие придерживаются своего стандартного арсенала.
Я придвигаю Оли чуть ближе к себе, а Гейб незаметно перемещается перед ней. Мы достаточно легко находим Норта и Грифона, хотя, что удивительно, Нокс тоже с ними. Они все смотрят на площадку перед нами, где стоит группа кавалерии Сопротивления и разговаривает, но щит достаточно силен, чтобы мы их не слышали. Это одновременно и благословение, и проклятие, но я ловлю себя на том, что злюсь при виде них.
Эти люди убили моих родителей.
Эти люди повесили их на деревьях. Эти люди сделали бы то же самое со мной, моей Привязанной и остальной частью нашей группы. И будь у них хоть полшанса, они поступили бы еще хуже.
Внутри меня словно нарастает давление, бурлит под поверхностью, пока моя кожа и кости больше не могут его сдерживать, как будто моя сила все нарастает и нарастает, поскольку она сосредоточена на том, что эти люди сделали бы со всеми нами.
Что они сделают со всеми нами.
Эти слова эхом отдаются в моей голове, когда я чувствую, как мой Дар выходит из-под контроля.
Убийцы. Эти люди отняли бы у нас все. Они забрали бы то, что принадлежит нам.
Мое.
Глава 25
Оли
Я чувствую момент, когда узы Атласа меняются.
Они захватывают его тело волной силы, которая расходится рябью, пронизывая всех вокруг нас, опьяняя и ужасая. Невозможно ошибиться, что это такое, потому что мои узы просыпаются вместе с этим, давя на мою кожу, когда тянутся к нему. Я оглядываюсь и вижу черные кольца вокруг радужек Норта, темное пятно на пальцах Нокса и стиснутые челюсти Гейба — он сдерживает превращение, его дракон борется за выход. Единственная реакция, которую я наблюдаю у Грифона, — это крепко сжатые кулаки по бокам, когда он смотрит на разрушение, устроенное божественными узами Атласа.
