своим нахождением здесь, согласно закивал; только мой клон остался невозмутим и спокоен.
— Вам не понять, — помотал головой Егор, переводя взгляд на клона, как будто ища у него поддержки. — У вас не было с ним связи. Вы не… общались с ним, как общался я!
Вот как? С безмозглой куклой? Возможно, у Степана, как и у Ивана Распутина, образовалась какая-то странная связь с сознанием клона, его памятью… знать бы ещё, почему.
— Ну так используй эту связь! — Егор Распутин терял терпение. — Заставь его шагнуть внутрь и запечатай дверь! Осталось два шага!
— Степан, — Медведев тоже начинал хмуриться. — Думаешь, твой дед стал бы сомневаться в такой ситуации?
Я чувствовал смятение Степана, его растерянность, даже своего рода горе. Что бы там ни было — он действительно… привязался к клону?
Ох. Странный малый.
— Вот поэтому дед и запомнился как чудовище, пролившее море крови! — вспыхнул он в ответ на последнюю фразу.
— Мой отец запомнился как великий человек! — взревел Егор, выведенный из себя. — Величайший из величайших! Основатель новой империи! А тебе никогда не стать таким…
Вечная проблема детей именитых отцов; я не видел Степана со стороны, его лица, но живо чувствовал его эмоции. Сложно быть внуком Ивана Распутина и сыном самого Императора, особенно когда сам бы — посредственность и тряпка. Все ждут от тебя величия, а где его взять?
Наверное, поэтому парень и привязался к клону — болванчик был единственным, кто ничего от него не ждал и не требовал. Подключись к его сознанию и смотри мультики. Наверное, клон «показывал» ему что-то из моей памяти, какие-нибудь сцены из жизни в Галактике… отличный способ убежать от реальности.
Напряжение росло; возможно, этот спор бы длился и дольше, но в этот момент произошло непредвиденное — клон, до того стоящий столбом, неожиданно встрепенулся — и быстрым деловитым шагом, не обращая ни на кого внимания, пошёл в противоположном направлении, куда-то к выходу из катакомб.
— Стоять!! — заорал Егор, бросаясь вперёд. — Степан, живо! Она уже рядом! Она почуяла его!
— Я… Я… — растерянно залепетал Степан. — Я пытаюсь, но не могу…
— Господин Распутин, — нахмурился Орлов, — после смерти вашего деда вы — единственный из нас, кто может приказать Императору…
— Сделай же что-нибудь, придурок! — ревел Егор, пытаясь догнать Императора, но разумно не атакуя его — само собой, что клон, уничтожавший рода и армии, размазал бы его по стене движением пальца. — Почему Глория может контролировать его за несколько километров, а ты не можешь и вблизи?!
Степан испуганно отступил на пару шагов; о, он искренне пытался перехватить власть над клоном, направить его в обратную сторону… вот только ничего не получалось. Мешали паника, мешало чувство собственного одиночества и нежелания быть тем самым сыном Императора…
Комплексы, короче.
— Да потому что у неё есть яйца, щенок! — ревел Егор. — Яйца, которых нет у тебя! Хочешь, чтобы как в прошлый раз? Она перехватила контроль прямо на поле битвы и положила две трети наших. Хочешь, чтобы…
Ладно-ладно. Суть ясна, так что можно выходить вперёд. Секунда — и я установил контроль над Степаном Распутиным, вторая секунда — и вот я уже управляю, собственно, клоном. Понятия не имею, как я к нему подключился; для Степана это было что-то вроде рефлекса.
— Готово, — отозвался я бодрым голосом Степана. — Ну-ка, папаша, живо назад.
Да уж; несмотря на то, что из Оттиска я узнал много нового, в то же время я был слегка разочарован. И это всё? Иные Оттиски представляли из себя места битв, поворотных моментов истории, а тут… всего лишь душевные страдания закомплексованного нытика.
— Что, уже?! — обалдел Медведев, вытаращившись на меня. — Я боялся, он так и уйдёт…
Даже Егор заткнулся, ошалело следя за Императором, который тем же шагом направлялся назад…
А затем рванулся в другую сторону.
— Ну, — зазвучало в моей голове ясно и отчётливо, — где же ты?
А вот и королева Глория. Иронично, что я всё-таки пересёкся с ней, хотя и лет так на сто-сто двадцать раньше, чем планировал.
Я напрягся; удерживать клона на месте — просто удерживать, не давая ему двигаться ни туда, ни обратно — было довольно непросто.
— Иди сюда, — настаивала Глория, и по раздражению в её голосе чувствовалась, что она испытывает те же трудности. — Иди и поклонись своей Императрице, Император!
Хрен тебе.
«Живо назад», — велел я своему клону. — «Живо в камеру, сесть в угол и не отсвечивать». Ещё моя собственная мясная тушка без самосознания будет отказываться мне подчиняться!
Клон делал шаг за шагом — медленно, тяжело, увесисто. И, по счастью, в нужную мне сторону.
— Степан, — нахмурился Медведев, — ты делаешь это?
— Да, — отмахнулся я. — Не мешай, не сбивай… и позаботься о том, чтобы дверь закрылась сразу, как я его туда заведу.
Я уже видел открытую комнатку — ту, в которую в настоящем мы не смогли проникнуть — и стоящий в ней «гроб» из стазисного никеля. Вернее, где-то две трети гроба — остальной кусок отсутствовал и, видимо, пошёл на кольца и прочую бижутерию.
— Дверь закроется, господин Распутин, — собранно кивнул Орлов. — Когда она будет закрыта, её уже не откроет даже он. Главное…
— Знаю, не сбивай! — я с раздражением уставился на него.
— Давай! — орала Глория. — Иди ко мне… нет! Сначала прикончи их! Прикончи тех, кто рядом с тобой!
Клон рванулся было на Егора — но я мощным усилием воли остановил его.
«Бегом в камеру и лёг в гроб!»
Зависнув на секунду, клон отмер — и подчинился.
— Внутри! — заорал я, когда он пересёк границу камеры. — Давай, дверь, живо!
…рано, рано расслабился! Заведя
