— Должно быть, он очень любил Бриджет, — со вздохом прошептала Изабель.
— Я бы выразился иначе. Можно сказать, что он был неравнодушен к Бриджет, но она его не любила. А ее предательство и интриги убили его чувства к ней. Больше всего он скорбел о своем нерожденном младенце.
Тут в голову Изабель пришла неприятная мысль, и она, нахмурившись, проговорила:
— Должно быть, он решил, что я такая же, как Бриджет. Ну… не такая же, но в чем-то похожа на нее. Ведь поначалу я выбрала его только для того, чтобы избежать нежеланного брака. В результате Маркусу пришлось жениться на мне.
Роман вдруг рассмеялся и закивал:
— Да-да, я знаю эту историю. Сначала Маркус ужасно злился на вас, но злился недолго. А сейчас он вас очень любит, поверьте мне, Изабель.
Она покачала головой:
— Боюсь, вы ошибаетесь. Я ведь сказала Маркусу, что люблю его. И я готова была забыть о Париже и об искусстве, если бы он только попросил меня об этом. Но он снова заявил, что я должна уехать.
— Это потому, что Маркус смертельно боится любви, боится открыть сердце женщине. К тому же он очень встревожился, когда получил записку с угрозами в ваш адрес — это напомнило ему про смерть Бриджет. Только на сей раз все гораздо хуже… Бриджет ведь покончила с собой, проявив своеволие и эгоизм. Но если бы несчастье случилось с вами, то это означало бы, что именно он, Маркус, во всем виноват. Поверьте, он не смог бы жить, если бы лишился вас из-за действий какого-то безумца. Неужели вы не видите, что он любит вас, Изабель? И он очень боится вас потерять.
Она снова покачала головой. Потом вдруг спросила:
— А как насчет Симоны Уинстон?
Роман нахмурился:
— Его бывшей любовницы? Уверяю вас, Симона ничего для него не значит.
— Но вчера она ждала его здесь, когда мы вернулись домой. И она заявила, что у нее есть какие-то важные сведения о похищенной, но теперь уже найденной картине. Маркус повел ее в библиотеку. И они остались там одни.
Роман пожал плечами:
— Значит, он хотел проверить, действительно ли ее сведения настолько важные… Ведь он пытается найти того, кто задумал весь этот дьявольский план…
— Да, он так и сказал, но все же…
— Поймите, Маркус хочет, во что бы то ни стало, найти преступника, — перебил Роман. — И это вынуждает его хвататься за любую возможность — пусть даже он получит нужные сведения от Симоны. И мой брат не успокоится, пока не уничтожит негодяя, угрожавшего вам.
— Но ведь в записке не упомянуто мое имя, — возразила Изабель. — Там сказано, что Маркус лишится того, что любит больше всего на свете.
— Именно так, дорогая. Вот почему он хочет отправить вас в Париж, где вы будете в безопасности. Хотя я думаю, что мы могли бы и здесь надежно охранять вас до тех пор, пока не удастся уничтожить преступника. И сейчас, Изабель, вам надо сделать так, чтобы Маркус наконец-то признался в своих чувствах.
Она невольно рассмеялась:
— Ваш брат ужасно упрям! И если он что-то вбил себе в голову, то ни за что не отступится.
Роман пристально посмотрел ей в глаза.
— Изабель, лишь у вас одной есть власть над ним. Я все вам про него рассказал, и теперь вы, наверное, научитесь его понимать. Не бросайте его, не уезжайте в Париж. Ваша любовь может исцелить его израненную душу. Только вы сможете это сделать, а вовсе не его работа и дорогие произведения искусства.
Она отложила вилку и задумалась. Неужели Роман прав? И если так, то удастся ли ей справиться с этой задачей? Может, действительно распаковать свои вещи и рискнуть, попытаться снова достучаться до Маркуса? Возможно, ей и впрямь удастся исцелить его раны…
Убрав с коленей салфетку, Изабель сказала:
— Спасибо вам за все, Роман.
Он встал из-за стола и взглянул на нее вопросительно:
— Так что же вы решили? Останетесь?
— Мне надо подумать, — ответила Изабель. Она направилась к двери, но вдруг остановилась и, обернувшись, спросила: — А что случилось с семьей Бриджет?
Роман пожал плечами:
— Трудно сказать… Отец Бриджет Тернер был преуспевающим коммерсантом. И этот человек был слишком занят, поэтому редко обращал внимание на дочь. Мать Бриджет умерла, а ее старший брат, с которым мы никогда не встречались, в то время находился в армии, расквартированной во Франции.
Что-то в этом рассказе насторожило Изабель, и она пыталась понять, что именно. А потом вдруг в голове у нее… как будто что-то щелкнуло. Взглянув на Романа, она спросила.
— Вы сказали, их фамилия Тернер?
Глава 45
В это утро Маркус прибыл в свою контору на Треднидл-стрит к восьми тридцати и тотчас же, усевшись за стол, погрузился в изучение писем, финансовых отчетов и прочих документов. Но уже минут через десять он отодвинул от себя бумаги и, поднявшись из-за стола, открыл настежь дверь. После чего снова сел и стал ждать. Маркус прекрасно знал: в коридоре вот-вот появится Ральф Ходж, контора которого находилась напротив его собственной.
Поглядывая время от времени на медную табличку на двери Ходжа, Маркус невольно сжимал кулаки, он твердо решил, что на сей раз узнает все, что следовало узнать. Да, он прекрасно знал, что мерзавец очень хитер, но в этот день Ходж обязательно должен был появиться в своей конторе. И Маркус не ошибся. Прошло еще минут десять, и он услышал шаги, эхом разносившиеся по коридору. Вскочив со стула, он чуть прикрыл свою дверь и спрятался за ней.
Вскоре послышался звон ключей, а затем дверь кабинета напротив отворилась. Маркус тут же ворвался в контору Ральфа Ходжа и схватил его за ворот модного сюртука. Захлопнув ногой дверь, он с силой ударил Ходжа о стену.
— Хоксли, какого черта?.. — Глаза Ходжа вылезли из орбит.
— Заткнись, мерзавец! — Маркус схватил его за горло и прорычал: — Мне нужна правда, ясно?!
Ральф тщетно пытался высвободиться. Наконец прохрипел:
— Я не знаю… о чем ты…
Маркус чуть ослабил хватку.
— Я говорю об Изабель.
— О твоей жене? Я и пальцем до нее не дотронулся!
— Я и не считаю, что дотронулся. Но ты ей угрожал!
— Угрожал?.. Нет, я только намекнул на то, что не прочь вступить с ней в связь, когда ты ей наскучишь.
Маркус отпустил Ходжа и проворчал:
— Не дождешься, болван.
Ральф отступил на шаг и, потирая шею, пробормотал:
— Похоже, ты рехнулся, Хоксли.
Пристально взглянув на Ходжа, Маркус сказал:
— А теперь ответь, что тебе известно о Томасе Гейнсборо?
— Это один из твоих клиентов? — насторожился Ральф. — Клянусь, я ничего о нем не знаю.
