— Почему же ты просил меня уехать?
— Я использовал угрозу твоей жизни в качестве предлога — чтобы скрыть свои чувства. И я был так глуп, что думал только об одном: как бы найти неизвестного врага. Но главная причина в том, что я боялся любви, боялся признаться в своих чувствах. Когда же я узнал, что тебя похитили, я окончательно все понял. В тот момент мне открылась правда. Я осознал, что ты, Изабель, — редкое сокровище, единственная женщина, полюбившая меня всем сердцем, несмотря на мое прошлое. И мне стало ясно, что только с тобой у меня есть надежда на будущее.
Он поднес к губам ее руки и принялся осыпать ее ладони поцелуями.
— Я хочу, чтобы ты стала мне настоящей женой. Ты мне нужна, Изабель.
Плача от радости, она обвила руками шею мужа, и он тотчас же заключил ее в объятия.
— Ах, Маркус, я целую вечность ждала, когда ты скажешь мне эти слова. Я с детства обожала тебя. Когда же подумала, что не нужна тебе… О, я тогда решила, что сердце мое разбито.
Он целовал ее глаза и лоб. Потом поцеловал в губы. И этот поцелуй был долгим и нежным. Наконец, отстранившись, Маркус заглянул ей в лицо и тихо сказал:
— Любимая, я хочу, чтобы ты навсегда осталась со мной. Но, как же твоя давняя мечта об искусстве и о Париже?
— О, Маркус!.. Я не мечтаю о Париже с той самой ночи, как мы с тобой уединились у тебя в библиотеке.
— Знаешь, дорогая, у меня много знакомых в мире искусства. И я непременно найду тебе самого лучшего учителя из Королевской академии. Тебе ни в коем случае не следует бросать свои акварели. Потому что у тебя, Изабель, огромный талант.
Она вдруг подумала о своем отце, о лорде Уоллинге и обо всех остальных искателях ее руки. Все эти мужчины хмурились при упоминании о том, что женщина хочет изучать искусство вместо того, чтобы стать примерной женой и хозяйкой. Но она всегда знала: Маркус Хоксли — особенный, совсем не такой, как другие мужчины.
Улыбнувшись, Изабель заявила:
— Я уверена: Роман ужасно обрадуется, когда узнает, что я остаюсь в Лондоне.
— Обрадуется? Но почему?
Изабель весело рассмеялась:
— Если бы я уехала, Шарлотта последовала бы за мной. И твой брат очень расстроился бы, разве не так?
Маркус с усмешкой кивнул:
— Да, верно. Шарлотта ему нравится.
— Но ему придется постараться, чтобы добиться ее благосклонности, — продолжала Изабель. — И, насколько я могу судить, это будет не так-то просто.
— Ничего страшного. Роман любит преодолевать трудности. — Немного помолчав, Маркус добавил: — Констебль с Боу-стрит вместе с сыщиком Харрисоном сообщили Шарлотте и Летиции о кончине Гарольда Беннинга. Они сказали женщинам, что это был несчастный случай.
Изабель немного отстранилась и взглянула на мужа с удивлением:
— Несчастный случай?
Маркус кивнул:
— Видишь ли, на Боу-стрит пришли к заключению, что Беннинг покупал произведения искусства в квартале художников. И полицейские решили, что прогнившая ступенька провалилась под ним. Собственно, так ведь и произошло… А Харрисон, конечно же, все знал, но не стал ничего говорить. Он оттащил труп Калцера в соседний переулок, где констебль и нашел его. Оказалось, что Калцер — хорошо известный полиции головорез, разыскиваемый за многочисленные преступления. И власти решили, что его убили во время какой-то очередной стычки.
Изабель с сомнением покачала головой:
— Очень сомневаюсь, что Шарлотта поверит в эту версию. Она-то прекрасно знает, что ее отчим совершенно не разбирался в искусстве. И я, как лучшая подруга Шарлотты, должна буду рассказать ей правду. Но поверит ли этому объяснению Летиция?
— Насколько я могу судить, обе они считали, что у Гарольда Беннинга — роман. И они полагали, что он собирался их оставить. Во всяком случае, ни одна из них не пролила ни слезинки, когда им сообщили о его смерти. — Маркус вдруг пристально посмотрел на жену, потом спросил: — Дорогая, ты уверена, что хочешь отказаться от поездки в Париж?
— Ты болван, Маркус Хоксли!
Приподнявшись, Изабель расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки, потом со смехом проговорила:
— Кому нужен Париж, когда перед глазами столь совершенная модель?
Маркус тоже рассмеялся.
— Я готов позировать тебе хоть каждый день. Можешь не сомневаться во мне, моя волшебница.
Она бросила на него лукавый взгляд:
— В чем мне не сомневаться? В том, что ты не отпустишь меня в Париж? Или в том, что позволишь писать с тебя портрет?
— И в том и в другом.
— Значит, тетушка Лил обойдется и без меня. Возможно, когда-нибудь мы навестим ее вместе. А что касается тебя, — Изабель продолжала расстегивать рубашку мужа, — то мне потребуются годы практики, чтобы научиться правильно изображать тебя.
