минуты, а потому не возвращаюсь в компанию. Включаю навигатор, ввожу нужный адрес и давлю на педаль газа.
Зиверт со своей Мы похожи на летний воздух врывается с колонок в уши, заполняя салон автомобиля, когда я сворачиваю на ее улицу.
Улица освещенная фонарями, но я с трудом вижу название и номера домов, потому что сердце начинает бабахать, стучать громко и шумно, перед глазами пелена. Я понимаю, что сейчас увижу ее, прикоснусь, обниму, почувствую ее запах, посмотрю в любимые глаза!. Без маски.
Сука, неужели я так близок к ней?!
С трудом совладаю с собой, когда вижу нужный номер дома. С визгом останавливаюсь у нужных ворот. Выхожу, только не успеваю и шагу сделать, как в меня впечатывается моя пчелка.
Свет уличных фонарей светят, освещая самое красивое личико на земле, на которое падают снежинки. Зеленые глаза смотрят, дурманят, завораживают, притягивают. И я тону в омуте любимых глаз.
Глава 42
МАЙЯ
Loreen — Tattoo (speed up)
Рекомендую эту песню к чтению! Представьте, как в темную зимнюю, снежную ночь наши голубки стоят под светом фонаря и смотрят друг на друга не отрываясь, лишь держась за руки.
Мир крутится вокруг нас.
— Я знал, что ты красивая! — Марк подхватывает меня на руки, поднимает и кружит, развивая на ветру мои волосы. Я визжу, от счастья и радости, крепко хватаюсь за его плечи, держусь. Он смотрит безумным взглядом, будоражит, вызывая во мне тонну мурашек. Пуховый платок слетает, кружится, но не успевает упасть на землю. Марк хватает его, ставит меня на землю, накидывает на плечи платок. Берет мое лицо в руки, приближается и целует. Нос, щеки, губы, зацеловывает все лицо, как сумасшедший, голодный зверь, не давая мне возможности возмутится и дышать. Сердце заходится в диком плясе, громко стучит, готовое вырваться из груди. Кровь приливает к лицу, а потом вниз к животу, когда язык Марка врывается в мой рот, осторожно исследует, потом засовывает. Кусает губы, отпускает, — я пиздец как соскучился! — опять целует, обнимает, мнет мое тело через куртку, — не могу поверить, что ты в моих объятиях. Скажи, — он смотрит глубоко в глаза, — скажи что ты тоже соскучилась? Скажи!
— Очень! — и он опять меня поднимает, кружит, — Боже! — я визжу от радости, — отпусти меня!
— Я никогда больше тебя не отпущу! Никогда! — ставит на землю, — слышишь? Я с ума сходил, пока искал!
— Искал? — он поправляет мои волосы, сильней кутает в платок, потом берет за руку и тянет к своей машине.
— Как чокнутый! Не представляю, как я вообще жил эти дни, может Демид и был прав, когда повез меня по врачам!
— Демид? — Марк открывает переднюю пассажирскую дверь и осторожно толкает меня на сидение, пристегивает и целует еще раз нос, — подожди, — я расстегиваю ремень безопасности, — мне нужно..
— Какие-то проблемы дома? — он смотрит на нашу скрипучую калитку.
— Нет… ну..- нет, я не могу портить нашу ночь. Прости меня мама, эта ночь моя.
Эта ночь наша, и я хочу быть счастлива сегодня.
Я как никогда хочу быть счастлива, чуточку, с ним. В этот миг, в этот час, в эту ночь.
— Я должна отпустить водителя, — указываю в сторону черного внедорожника, который до сих пор стоит, ждет меня. Я краем глаза замечала, что водитель волновался, в одну пору даже двигался в нашу сторону, пока не понял, что все обоюдно желаемо.
— Я тебя прошу, — он обратно меня пристегивает, — сиди, не выходи, я сам с ним разберусь.
Марк быстрыми шагами идет к внедорожнику Стволова, постоянно оглядываясь в мою сторону.
Я переполненная чувствами, не сразу замечаю, что двигатель не заглушен, в машине тепло и уютно. Пахнет кожей, одеколоном Марка и табаком. Наши телефоны начинает вибрировать и звенеть одновременно. Я тянусь в карман, и не удивляюсь, когда на экране вижу имя Златы. Марк возвращается в в машину в тот момент, когда я отвечаю Злате.
— Майя! — я отодвигаю телефон от уха, чтобы не оглохнуть. Тут же Марк отвечает на звонок на своем телефоне. На видео звонок. Поворачивает на меня экран и улыбается во все тридцать три зуба.
— Я ее нашел! — кричит Марк притягивая меня к себе.
— Аллилуйя! Я, пиздец как, за тебя рад! Неужели ты станешь человеком? — кричит знакомый Демид, сидя на нашей кухне, — Майя привет, — я машу ему рукой и вижу Злату, которая с телефоном в руке подходит к Демиду. Я отключаюсь, машу подруге, улыбаюсь.
— Откуда ты знаешь Демида? — спрашиваю Марка, который держит меня за руку.
— Это мой, тот, больной друг! — смеется Демид.
— Я тебя прикончу! — кричит Марк.
— Майя, я собираюсь к папе с Женей, тебя, то есть вас ждать?
— Нет.
— Да, — одновременно отвечаем с Марком, Демид со Златой переглядываются и смеются.
— Он ее теперь неделю, может даже месяц, — бросает Демид, — точно не выпустит из своей квартиры, никуда! Увидишь!
Я смущаюсь и краснею.
— Злата, — Марк прокашливается, — а вы можете без Майи? Я ее не могу отпустить. Не хочу. И она тоже. Мы соскучились.
— Мы можем без нее, — отвечает невозмутимая Злата.
— Значит, Женя и твой отец смогут без тебя? — спрашивает Демид, в надежде услышать такой же ответ.
— Без меня никак! — подмигивает Злата, Демид нахмуриваеться.
— Майя, скажи ей, что я хочу поехать с ней. Пусть знакомит с отцом. Я готов!
— Так, все! — Марк отводит взгляд от телефона, крепче сжимает мою ладонь, — не отвлекайте нас.
— Майя, — выкрикивает Злата, — я рада видеть тебя такой, — шлет воздушный поцелуй и отключает звонок.
— Ты моя, — Марк притягивает меня к себе и целует в губы, — только моя! Я не отпущу тебя. Только не сопротивляйся! — потом нежно добавляет, — пожалуйста.
— Я даже не думала, — сама тянусь за поцелуем, — сопротивляться!
Марк плавно двигается с места, не отпуская моей руки. Всю дорогу то и просит поцеловать его, что я и делаю. Постоянно тянусь к нему за поцелуем, оставляя позади все свои горести и печали. Только мы выезжаем с нашего села, на автотрассу, Марк сворачивает в лесополосу.
— Мы же здесь застрянем! — кричу испуганно, — зачем мы сюда заехали?
Он отодвигает свое кресло до упора, расстегивает свой ремень, потом мой, притягивает и сажает меня себе на колени.
— Я не доживу до города, — ровным тоном сообщает и накидывается на мой рот, расстегивая молнию на куртке, снимает, — ты же моя?
— Твоя! Но… — он не отпускает мои губы, — подожди… — шепчу при первой же возможности.
— Пчелка моя, — дурманящий голос опьяняет, теплые руки гладят и мнут мое тело, пробираются
