как на дурака, осталось только пальцем покрутить у виска. А когда позже, просил ей посмотреть в ее деле ее адрес, она уже не сдержалась:
— Вы что думаете, что послав на три букву девушку, она оставит тут свои документы? Они были у нее в рюкзаке, с ними она и сбежала, — разводит руками.
— Антонина Вячеславовна, вспомните пожалуйста, ее адрес, — прошу очень вежливо и не своим голосом, лишь бы не спугнуть старушку, — вы же читали ее резюме?
— То послали, то теперь вспомните! Не помню я ничего! — она вздыхает и фыркает, — если бы знала, что так сильно нужен будет адрес, то запомнила бы. А так… извините, память уже не та.
Вредная.
Утром как только понял, что это она — побежал, да только в объятия отца. Который смотрел на меня, как на идиота, сообщил, что арабы уже прибыли и ждут в конференц зале. Я тогда подвинул отца в сторону и побежал вниз, за ней. Арабы подождут, она — нет. Она убегает, опять. Сколько можно бегать от меня?
Я так злился, что разве только пар из носа не шел.
Да только она испарилась, исчезла, и кроме журналистов внизу никого не нашел.
Журналисты, черт бы их побрал, не понимаю нахер их позвали и главное кто? Они все испортили, начали фотографировать и снимать. Задавая миллион вопросов.
Пока двери лифта не открылись и оттуда не вышел отец, который и спас меня от них, потянув меня за собой в лифт.
Потом как в какой — то киноленте. Долгие, никому ненужные переговоры с ними, с помощью переводчика. Уточнения некоторых пунктов в контракте и наконец подписание, под щелканье фотокамер журналистов. Бурные аплодисменты и поздравления.
И я, наконец, свободен.
Но не тут было.
— Нас ждет фуршетный стол, — протягивает Альберт Иванович, пожимая крепко мою руку.
— Что? — но мои возмущения никого не волнуют, все пожимают друг другу руки и поздравляют, улыбаясь перед, впечатляющей момент, камерой. Пришлось и мне выдавливать улыбку, пожимая руку, теперь уже партнерам, перед камерой.
Ради общего дела, как говорит отец, я засовываю в задницу, свое временное помутнение мозга, и шагаю вместе со всеми к праздничному столу. Но когда получаю звонок от Халанского, который сообщает, что дочь Стволова вернулась в квартиру, правда одна, то засовываю в задницу уже общее дело. Вежливо прощаюсь со всеми, наспех, и вылетаю из компании.
Потом, позже, попрошу прощение у отца.
Потом, не сейчас.
И каково же мое удивление, когда дверь мне открывает Демид.
— Клянусь, я тебя сейчас убью! — говорю и шагаю внутрь. За его спиной появляется раскрасневшаяся Злата.
— Я тебе звонил, как только Злата назвала этот адрес, я звонил, чтобы сказать тебе, что моя новая… мм — он смотрит на Злату, — моя девушка — это и есть дочь Стволова!
— Что? Ты знал и молчал? — я шагаю к нему, он от разъяренного меня.
— Что тут собственно происходит? Вы кто? — спрашивает напуганная Злата.
— Я звонил тебе, да только хрен до тебя дозвонишься! — оправдывается Демид, правда мой телефон… блядь, он остался в компании. После разговора с Халанским, я положил его в карман пиджака, который снял и оставил внизу, когда надевал пальто. — Я здесь был, когда отвозил их в деревню к бабушке, да только я тогда не знал из какой квартиры она. Понимаешь, я только сейчас понял, когда Злата сказала, куда поднятся!
— Кого их?
— Мне кто-нибудь объяснит, что тут происходит? — Злата уже спрашивает повышенным голосом.
— Ну Майю, Злату, ее дочку и бабушку. Я отвез в деревню.
— То есть ее зовут Майя? — я опять туплю, идиот, Антонина Вячеславовна представила же утром ее, как Майю.
— Да, мою подругу зовут Майя! А в чем собственно дело? — уже спрашивает раздраженным голосом.
— Злата, — говорит Демид, хватая ее за руку, — знакомься — это мой друг, тот друг.
— Какой тот?
— Которого я тогда привел в клинику, когда встретил вас с Майей и девочкой в клинике.
— Он больной? — уточняет девушка, крепко хватая за руку Демида.
— Да, больной. Его диагноз — девушка, насколько нам известно, твоя подруга.
— То есть ты хочешь сказать, что ты Майю видел еще в тот день, в клинике? — я потихоньку расстегиваю галстук. Дышать становится все труднее и тяжелее. Злость наполняет грудную клетку.
— Я откуда тогда мог знать! Марк, — Демид толкает меня в грудь, нет мы дрались в детстве, но сейчас он меня вывел так, что разум покинул мозг вконец и хочется его треснуть, — успокойся!
— То есть ты знаком с моей девушкой, а я нет? Так получается?
— Так! Хватит, в конце концов! Объясните мне толком, кто и чья девушка! — кричит Злата, — иначе… уйдите оба!
— Злата, — успокаиваю себя как могу, чтобы еще раз не потерять ее, — кто танцевал для меня? Вместо тебя?
— А вы кто, чтобы задавать мне подобные вопросы?
— Я Марк! Для меня она танцевала, для меня! — тычу пальцем себе грудь. Нервы на пределе.
— Говорю же, он голову потерял из-за нее, — лыбится Демид, чем выводит еще больше меня из себя, хочется его стукнуть.
— Майя. Ее зовут Майя, — отвечает улыбающаяся Злата.
— Где она?
— Она уехала.
— Куда?
— Злата, — ерничает Демид, — советую сразу назвать адрес.
— Я это поняла, — смеется, — к родителям она уехала.
— А ребенок? Он с ней?
— Нет, ребенок с моим отцом. Женя — она моя дочь! — и тут я понимаю, как сильно я туплю, в последнее время только и делаю, что туплю. Получается, у нас была информация о Злате, и что у нее есть ребенок. Но танцевала для меня не Злата, значит и ребенок не ее. Где моя логика? Ауу, вернись ко мне мозг!
— Куда она уехала? Адрес.
— Я не думаю, что уместно… то есть, вам не стоит туда ехать. Там ее родители…
— Друг, она у тебя классная! — чеканит Демид и притягивает к себе Злату за талию, целует в щеку. Я не сомневался в его способностях соблазнять, но так скоро?!
Но злит, что он видел мою девочку уже два раза, а я ни разу. Да еще и этот искуситель женских сердец, не сомневаюсь, что и болтал без умолку всю дорогу с ней, пока вез в деревню.
Злость разрывает грудную клетку. Хочется орать во все горло, что она была так близко и одновременно так далеко от меня.
— Злата, — я прикрываю глаза, и терпеливо произношу, — дай мне адрес ее родителей, я сам разберусь, что мне делать.
Охрана по моей просьбе привозит мне телефон к федеральной трассе. Я не хочу терять ни
